— Я женюсь на Агнесс Лавранссон, — сообщил Йорт, проглотив коньяк и передавая бутылку Альфу.
— Да ну?! — Тот мягко рассмеялся. — Значит, и до третьей сестры дошло дело. А я все гадал, когда же она себя покажет. И какую же часть твоей жизни она разбила?
— Что? — Улав вздрогнул.
— Они все такие: если что-то берут, то разбивают вдребезги! — Альф сел радом с Улавом. — Я ненавижу их семью! Они приносят несчастье. Беги от них, Йорт, беги без оглядки! Они уничтожат тебя, как уничтожили меня!
— Я не могу. — Улав взял бутылку. Коньяк снова обжег горло. — Я связан с ними навсегда…
Больше они ни о чем не говорили. Они просто сидели у стены и пили, понимая друг друга без слов.
Фройдис в задумчивости постукивала пальцами по рулю своего красного «Бентли», стоявшего во дворе. Да, в последнее время она хандрила и почти никуда не выходила из дома. Ни прогулки, ни массаж, ни шоколад не помогали развеять мрачные мысли.
Что-то нужно было делать, что-то менять…
Она всегда жила весело и беззаботно. Крутила-вертела мужчинами, как ей хотелось. Встречалась с ними, спала, после чего бросала, словно смятый носовой платок.
Так она мстила ему — первому, американцу Рику, приехавшему посмотреть Норвегию. Мстила за две недели небесного счастья и любви. И за скомканный год боли и унижения. И за детей, которых у нее нет и больше уже никогда не будет.
Потому она всячески терзала представителей «сильного пола», издевалась над ними, как могла. Доставив им наслаждение, сталкивала с пика блаженства в черную пропасть отчаяния.
Она была гордячкой — Фройдис. Вся в мать француженку — и внешностью, и характером.
Когда-то ей попался в руки дневник Мишель Костри. До чего же были схожи их судьбы! Только вот Мишель повезло — она встретила Юхана Лавранссона и родила ему трех дочерей. Найдет ли она, Фройдис, своего Юхана? Даже если счастье улыбнется ей, она никогда не сможет подарить своему избраннику детей.
По щеке девушки сбежала горькая слеза. Фройдис смахнула ее и до отказа вжала педаль газа своего красного «Бентли». Надоело сидеть дома…
Успокоиться. Успокоиться и начать жить заново.
После долгой апатии, Сигурни с головой ушла в домашние хлопоты, стараясь забыться. Ей прекрасно были известны и другие способы отвлечься от тягостных мыслей: например, сидеть и пялиться в телевизор, что она и делала долгое время, или снять стресс легкими наркотиками (достать их гораздо проще, чем алкоголь), или уехать куда-нибудь далеко-далеко, или завести нового любовника. Когда подобные мысли тревожными птицами проносились у нее в голове, Сигурни только усмехалась. Она не могла позволить себе ни наркотиков, ни путешествий, ни любви на стороне — да и не хотела. Ведь у нее дети, и сейчас как никогда она нужна им здесь — здоровая, полная сил, всегда готовая поддержать, ободрить, развеселить.
Незаметно пролетели три будних дня, и наступили выходные. Улав не звонил и не искал встреч, Альф тоже пропал. После двух мучительных тоскливых ночей Сигурни вдруг почувствовала облегчение — словно в ее душе пролился живительный долгожданный дождь после душного дня. Она поняла, что ни Эвенсон, ни Йорт в ее жизни не занимали главного места, а значит, она способна обойтись без них. Несмотря на то что воспоминания об Улаве по-прежнему доставляли ей боль. Но теперь это были только воспоминания. Прошлое. Она знала, что у них с Йортом больше нет настоящего, а их будущее, о котором она мечтала, погребено под камнепадом измены.
Теперь перед ней открывался новый путь, свободный и широкий. Ей предстояло начать новую жизнь — без Альфа и Улава, без опостылевшего мужа и предателя-любовника.
В субботу Сигурни сводила детей в луна-парк. Они ели мороженое, смеялись, бродили, держась за руки, и покатались на всех, какие там только были, аттракционах. Встречные мужчины бросали восхищенные взгляды на Сигурни, несмотря на то, что она была с детьми. Один кавалер даже схлопотал от своей дамы пощечину за то, что «пялился» на эту «корову». Сигурни, услышав пренебрежительный отзыв о себе, ничуть не расстроилась. Заинтересованные взгляды мужчин ее абсолютно не волновали. Сигурни знала, что сегодня она необычайно привлекательна и женственна. Но сейчас она дарила улыбки только одному мужчине. Маленькому, кудрявому ангелу — Олафу, который сегодня меньше чем когда-либо напоминал ей Альфа: ведь его отец не умел так открыто и искренне улыбаться и так ласково смотреть на нее. Или умел, но разучился. Разменял свое умение на выпивку, любовниц и нелюбимую работу.
Вечером дети, с помощью своей неутомимой мамы, достроили шалаш. Олаф долго упрашивал Сигурни, чтобы она разрешила ему остаться в нем на ночь. Но погода переменилась, и холодный морской ветер продувал шалаш насквозь. Сигурни опасаясь, как бы ребенок не простудился, запретила ему ночевать на дереве. Олаф загрустил. Тогда Сигурни спросила, как он хотел бы провести завтрашний день, намекнув, что исполнит любое его желание. И Олаф предложил позвать в гости дядю Магнуса.
Сигурни попыталась возразить:
— Милый, у дяди Магнуса наверняка свои дела… Может быть, лучше покатаемся на лодочке?
— Ну ма-ама, — обиженно протянул Олаф. — Ты же сказала, что я могу попросить, о чем угодно. Я хочу увидеть дядю Магнуса! Я по нему соскучился! И хочу показать ему шалаш!
— Соскучился? — Сигурни была озадачена. И когда Олаф успел так привязаться к Ланссону? — Ну, если так… Только ты сам его пригласишь, ладно?
— Ладно! — просиял Олаф.
Утром, позавтракав порцией оладий с большим стаканом молока, мальчик взялся за дело. Он достал из кармана мобильный телефон и со всей серьезностью стал листать записную книжку, бормоча себе под нос: «Здравствуйте, это Олаф, приходите в гости… Здравствуйте, дядя Магнус. Это Олаф. Не хотели бы вы прийти ко мне в гости…» Сигурни, не дожидаясь начала их разговора, пошла в сад. Через пять минут к ней прибежал радостный Олаф.
— Он согласился! — сообщил сын, обхватив маму руками. — Он придет в четыре часа. А еще он обещал принести Раджу, Норвежца и Бриз, — выдал Олаф нечто непонятное.
— Кто эти странные ребята? — иронично сощурившись, спросила Сигурни.
— Это не ребята. — Сын укоризненно посмотрел на нее. — Это самолеты! Как же так, мама! — воскликнул мальчик. — Ты дружишь с дядей Магнусом и даже не знаешь, что он строит самолеты!
— Он строит самолеты?
Олаф надулся. У него в голове не укладывалось, как можно не знать о таком классном хобби! Уж он-то прекрасно знает, чем увлекаются его друзья.
— Я правильно сделал, что позвал дядю Магнуса в гости, — рассудил маленький Олаф. — Наверное, вы с ним давно не виделись. А с друзьями надо видеться. А то можно совсем потеряться.
