— Спасибо, сейчас все пройдет.
Николь не могла поднять на Сомаля глаз. Вдруг он каким-то образом догадается о том, какие мысли бродят в ее голове. А ведь их брак — деловое соглашение. И продолжится только до подписания договора. Нет тут никаких романтических полутонов, намеков…
А нужны ли они? — неожиданно подумала Николь. Они женаты, он уже несколько раз целовал ее. Она хочет от него большего. Николь пристально посмотрела на манящий рот Сомаля, и в голове мелькнула шальная мысль, что он не отвергнет ее.
Что, если она сама поцелует его?
Следующее утро Сомаль встретил за письменным столом в кабинете. Раздался стук в дверь, потом показалась голова его доверенного советника Уаттары.
— У тебя есть свободная минутка? Я заглянул, чтобы ознакомить тебя с последними предложениями.
— Уаттара! Заходи, заходи. Я так и думал, что ты приедешь сегодня. — Сомаль отложил бумаги и сделал приглашающий знак рукой своему давнему и верному другу.
— Что, медовый месяц уже закончился? — усмехнулся Уаттара. Он положил дипломат на стол, щелкнул замками, потом сел на свое обычное место.
— Точнее, то, что сошло за таковой.
— И?
— Вообще-то это не твое дело, но, оказывается, быть женатым намного сложнее, чем я ожидал.
— Да, помолвка была бы лучше.
— Но она вряд ли обманула бы Окембу и его соратников.
Уаттара рассмеялся.
— Ничего. Поспешно спланированная и проведенная церемония — это еще не брак. После завершения переговоров аннулировать его не составит особого труда. — Советник достал папку с бумагами, протянул Сомалю. — Последние предложения де Белльшана. Он, по-видимому, смягчился по отношению к новоиспеченному зятю. Похоже, мы подпишем договор намного раньше, чем я рассчитывал.
Сомаль просмотрел документы.
— Не представляю, чтобы жесткий бизнесмен руководствовался причинами личного характера. Как скоро?
Уаттара пожал плечами.
— Через несколько дней, думаю. Поедешь в Париж на подписание?
— Там его головной офис. Когда мы только начинали переговоры, я решил, что поеду. Теперь — не уверен.
— Я бы мог поехать с тобой, если захочешь. Как насчет твоей жены?
— Николь будет рада услышать, что переговоры идут успешно. Она изначально приехала побыть с родными и, думаю, захочет продлить отдых, когда мы расстанемся. Были какие-то выпады в ее адрес?
— Нет. Полагаю, Окемба и его прихвостни решили, что ставить под сомнение поступки молодой жены члена правительства не очень-то красиво. Разве не так?
— А когда мы расстанемся… — Сомаль откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на друга, — тогда возникнут проблемы?
— Хороший вопрос. Возможно, да, возможно, нет. Кто может сейчас утверждать что-либо с уверенностью?
Сомаль поднялся, подошел к окну. Он не видел ни ярких цветов, не блеска океана в отдалении, не слышал птичьего щебетания. Вместо этого он слышал счастливый смех Николь, видел сверкание изумрудов ее глаз, когда она сердится или радуется, женственную грациозную поступь.
— Что-то не так? — с любопытством спросил Уаттара.
— Какие будут последствия в случае развода, а не аннулирования? — спросил Сомаль, не оборачиваясь.
Молчание было ему ответом. Наконец он повернулся и встретил изумленный взгляд Уаттары.
— Я не понимаю… — Советник моргнул, потом вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. — Нет, понимаю! Сомаль, ты и она…
— Это гипотетический вопрос, — прервал его министр.
По крайней мере, на настоящий момент. Но каждый раз, встречаясь с Николь, Сомаль чувствовал, как растет его желание. И знал, что она осознает, что между ними все время проскакивает искра взаимного влечения.
Вчера на конюшне ему показалось, что она даст ему знак или что-то предпримет сама. Он увидел ее пристальный взгляд, заметил краску, залившую лицо. Но потом Николь вдруг стала отстраненной и недоступной. О чем она думала?
Уаттара откашлялся.
— Ну, на самом деле развод, конечно, был бы даже лучше, чем аннулирование брака. Достовернее, понимаешь?
— Давай подробнее.
— Посмотрим правде в глаза, Сомаль. Никто не поверит, что между вами ничего не было — в том случае, если брак не фиктивный, конечно. Одно дело — обмануть противника, другое — дать ему понять, что он обманут… Словом, мне надо несколько дней, чтобы всесторонне обдумать ситуацию, — ответил Уаттара.
— Можешь думать, сколько надо. Повторяю, вопрос чисто гипотетический, — напомнил Сомаль.
— Интересно, как долго он будет таковым? — поинтересовался его друг.
Николь появилась в дверях, но остановилась как вкопанная, заметив Уаттару.
— О, извините. Я не знала, Сомаль, что ты не один.
— Заходи, Николь. Ты помнишь Уаттару?
— Да, конечно. Твой шафер. Как поживаете? — Она осторожно улыбнулась, однако не вошла, осталась стоять в дверях.
— Ты что-то хотела? — вежливо спросил Сомаль.
— Да, поговорить с тетей. Она наверняка удивляется, почему я ей не звоню… Я имею в виду, что приехала навестить их, потом исчезла. А потом ее вдруг приглашают на свадьбу.
— Она знает, что ты здесь и что с тобой все в порядке, — ответил Сомаль.
— Так я не могу ей позвонить?
— Конечно, можешь.
Уаттара начал подниматься со своего места, но Сомаль сделал ему знак остаться. Тогда советник вполголоса спросил на диула:
— Полагаешь, разумно позволить ей позвонить?
— А ты полагаешь, что разумно возбудить подозрения ее родных, не позволяя ей контактировать с ними?
Николь не двинулась с места, продолжая прислушиваться к звукам незнакомой речи.
— Я могу подождать и зайти попозже, когда вы закончите с делами, — наконец сказала она и вышла, закрыв за собой дверь.
— Ситуация становится все более и более запутанной с каждой минутой, — прокомментировал Уаттара.
— Возможно, все будет в порядке, если позволить ей пользоваться телефоном, когда она хочет. Николь дала слово, что не нарушит условий нашего соглашения. Я верю, что она так и поступит.
— О, ты начал доверять женщинам!
— Не всем и не во всем.
— Эта — первая. После Эрнани Монзонна ты поклялся не верить больше ни одной.
— Здесь другая ситуация. К тому же Николь заботится о дядиной репутации.
— И хочет находиться подальше от тюремной камеры, — саркастически добавил Уаттара.
— Да, и это весьма убедительная побудительная причина, — согласился Сомаль. — Что предлагает де Белльшан?
Уаттара открыл папку и посмотрел на своего друга и босса.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. А теперь вернемся к договору. Скажи, как тебе это новое контрпредложение? — И советник указал на подчеркнутый параграф.
