Джейми проснулась на диване. Платье измялось, на лице наверняка складки от подушки… Она несколько раз моргнула, зевнула и оглядела темную гостиную.
Остатки их ужина, состоявшего из пиццы и попкорна, были убраны.
Джейми приподняла голову, прислушиваясь к звукам, доносящимся из кухни. Тишина. В доме пусто. Она нажала кнопку смарт-часов. Почти три часа ночи. Интересно, когда ушел Роуэн и почему она не слышала, как он уходит?
И не помнила, как заснула…
Она встала и подошла к парадной двери — проверить, заперта ли. Дверь оказалась запертой. Она выглянула из узкого застекленного окошка сбоку и нахмурилась, увидев, что дорогая машина Роуэна по-прежнему стоит у нее на дорожке. Она увидела, как на водительском сиденье что-то пошевелилось. Потом он включил фары; рокот мотора нарушил тишину сырой и теплой ночи.
Джейми приложила ладонь к двери, собираясь распахнуть ее и позвать его назад, в дом. Зачем? Что она от него хочет?
Машина задом выехала с дорожки, и она опустила руку и прижалась лбом к деревянной двери. Три часа ночи. Время безумия и волшебства, капризов и глупостей.
Она не могла — не хотела — открывать дверь и звать его в дом. И не станет писать ему сообщение с просьбой вернуться.
Иначе она сойдет с ума.
«Джейми, будь благоразумной!» Все уже не так, как вчера.
У них все изменилось. Они не могут встречаться, получать друг от друга то, что им нужно, и расходиться, мило улыбнувшись и помахав рукой.
Она ждет от него ребенка…
Которого скоро потеряет.
Джейми прижалась к двери спиной и медленно соскользнула на пол. Прислонилась щекой к согнутому колену и заставила себя думать.
Они не любовники и… что бы ни предлагал Роуэн… не друзья. Во всяком случае, пока. Потому что дружба требует доверия и открытости, чего ни у него, ни у нее нет. Он неразговорчив. Она почти ничего не знает о его прошлом. Он случайно обмолвился, что рос в патронатных семьях. Джейми понимала, почему он так неразговорчив, не может раскрыться: она и сама была такой.
Сердце у нее было заперто на замки и цепи после смерти Кейдена; в нем хранились воспоминания. Она могла говорить с кем угодно на целый ряд тем, но делиться своими потаенными мыслями не могла.
Как можно было признаться людям, которые любили ее мужа, как сына, как брата, что перед смертью Кейдена они обсуждали развод? Они хотели разного и больше не могли найти ничего общего… Иногда любви недостаточно…
Странно. Роуэн — единственный человек, который ее поймет, во всяком случае, не станет осуждать. Хотя он никогда не был женат, похоже, он неплохо разбирается в людях. Джейми думала, что он поймет, как любовь иногда становится искаженной, каким потерянным чувствуешь себя в прежде сказочном браке.
А еще она подозревала: он знает, что такое жить с чувством вины и сожаления.
Джейми ценила его предложение быть рядом, уважала то, что он не бежал. Вместе с тем хотелось, чтобы он ушел и следующие недели она справлялась сама. Если он так поступит, она постарается забыть о своей беременности — у нее редко бывали какие-то симптомы, кроме вкусовых изменений и усталости, — и сосредоточится на работе, на том, чтобы, насколько это возможно, жить обычной жизнью.
Джейми не хотела привыкать к его присутствию в ее жизни, обращаться к нему за эмоциональной поддержкой. Она привыкла жить одна, без каких-либо эмоциональных привязанностей. Ей так нравилось.
Но Роуэн решил, что будет с ней вместе, поддержит ее… Хотя понятия не имела, что он может сделать, она ценила его предложение. Но всякий раз, глядя на него, она вспоминала, что в ней растет переплетение их ДНК. Растет и пытается выжить.
Ребенок, о котором нельзя мечтать. Потому, что в конце концов, она его потеряет.
Джейми прижалась затылком к двери и посмотрела на темный потолок в коридоре. Почему с ней все так происходит? Может, жизнь ее наказывает?
В начале брака она отчаянно хотела ребенка и начала собирать детскую одежду и все, что нужно ребенку.
Ей было грустно, когда потеряла первого ребенка, но решила, что второй родится здоровым. После второго выкидыша она с трудом сдерживала волнение, когда узнала, что беременна в третий раз. После третьего выкидыша сказала Кейдену, что с нее достаточно, но он уговорил ее попробовать снова. Она попробовала и, в отличие от Кейдена, не удивилась очередному выкидышу.
Он пришел в ярость, когда она отдала в благотворительный фонд всю детскую одежду и вещи. Он был вне себя, когда она сказала, что не хочет повторения.
Они начали ссориться. В их доме и в их жизни пустило корни страдание.
Из задумчивости ее вывел свет фар. Она встала, чувствуя себя эмоционально опустошенной.
Она может работать по пятнадцать часов в день и не уставать. Ее утомляли люди…
Насколько проще жить одной, держать дистанцию!
Поднявшись в спальню, она вспомнила, как занималась с Роуэном любовью. Хотя одиночество проще, оно не так забавно.
Джейми стояла на крыльце дома родителей и махала вслед машине, которая задом выезжала на дорогу. По ее подсчетам, то были последние гости, приглашенные родителями. Когда она предупредила, что Роуэн будет ее сопровождать, то ожидала забавный вечер, полный флирта, рассчитывала, что немного потанцует, немного пообнимается. Он ей нравился; ей хотелось легких, ни к чему не обязывающих отношений. Прошла всего неделя, и вот — она ждет от него ребенка.
Так что теперь у них все серьезно? Ох…
Дом ее детства почти весь вечер был переполнен гостями; она добровольно взяла на себя роль хозяйки, чтобы мама могла насладиться вечером как почетная гостья. В результате Джейми почти не видела Роуэна. Более того, она даже не знала, уехал он или нет.
Иногда она замечала его, видела, как он разговаривал с Грегом и Чарлин или, как ни странно, с ее бабушкой. Она вспомнила, как он нес из кухни шампанское и разливал напитки, давая отдохнуть приглашенному бармену. Он не суетился, не привлекал к себе внимания, он просто был рядом и делал то, что нужно и когда нужно.
Несмотря на то что Роуэн знал только ее и Грега, он не пытался присвоить ее. Он понимал, что она занята и не может уделить ему все свое внимание. Несколько раз он, правда, предлагал ей отдохнуть; когда она отказывалась, протягивал ей воду или тарелку с едой, которую можно было съесть на ходу.
Роуэн заботился о ней, но так ненавязчиво,
