Однако она выживет. Мэйзи вытерла глаза носовым платком и отвернулась от окна. У нее есть еще четыре дня, и она не собирается тратить их на плач и стоны. В Англии для этого будет достаточно времени!
Дженни и Джузеппе гостили у друзей, а Лилиана отправилась к сестре. Мэйзи была одна. Она не ожидала, что вернется так рано. Она думала, что Блейн пригласит ее на обед, но после купанья он, казалось, хотел поскорее расстаться с ней, и она не протестовала. Она скорее умрет, чем будет умолять его побыть с ней.
Она приняла душ и вымыла из волос песчинки. Потом, пока подсыхали волосы, покрасила ярко-красным лаком ногти на ногах и нанесла лосьон на тело.
Уже совсем стемнело, и одеваться было незачем. Мэйзи завернулась в длинный махровый халат, который ей дала Дженни, и внезапно почувствовала голод. Она спустилась в кухню и сделала себе бутерброд по рецепту Лилианы — круглая булочка ciabatta, ветчина, сыр mozzarella из молока буйволицы, красный перец, помидоры и листья салата. При этом она якобы нечаянно уронила кусочек ветчины для Хэмфри. Другие собаки боялись входить в кухню, не раз испытав на себе гнев Лилианы, но Хэмфри всегда пользовался моментом, когда Лилианы не было.
— Я буду тосковать без тебя, — пожаловалась ему Мэйзи и уронила еще кусочек ветчины.
Она уже поднесла бутерброд ко рту, когда услышала щелчок открывающейся двери. Подумав, что вернулись Дженни и Джузеппе, и опасаясь, что Джузеппе почувствовал себя плохо, Мэйзи отложила бутерброд и заторопилась.
— О-о!
Увидев Блейна, она резко остановилась, и ее сердце сильно забилось.
— Привет, Мэйзи.
— Они еще не вернулись.
— Что?
— Твои родители еще не вернулись. Ты же к ним приехал?
— Не совсем так.
— О, — снова произнесла она, но он молчал, и она добавила: — Я только что сделала себе бутерброд. Ты хочешь есть?
— Бутерброд? — переспросил он рассеянно. — Да, это было бы прекрасно.
Что с ним случилось? Мэйзи внимательно взглянула на него, потом повернулась и пошла на кухню. Как только Блейн сел за кухонный стол, она подтолкнула свой бутерброд к нему и начала делать себе другой.
Блейн будто и не собирался притрагиваться к бутерброду.
— Я не откусывала от него, — пояснила Мэйзи и через силу улыбнулась. — На нем нет моих микробов.
— Я бы не возражал против твоих микробов, — заявил он, помолчав. — Мэйзи, мы должны поговорить.
Она уставилась на него, кусочек помидора выскользнул у нее из рук и шлепнулся на пол. Теперь появился повод отвести глаза от Блейна и заняться уборкой, но он продолжал смотреть на нее. Она затянула пояс плотнее, застеснявшись своей наготы под халатом. Вытерев пол и вымыв руки, она закончила делать бутерброд для себя. Блейн по-прежнему не сводил с нее глаз.
— Хочешь пить? — спросила Мэйзи, когда тишина начала звенеть у нее в ушах.
Он сделал нетерпеливое движение рукой.
— Если что-нибудь найдется.
Она собиралась выпить молока, но теперь чувствовала, что ей нужно кое-что покрепче. Она вынула из холодильника бутылку белого вина, наполнила два бокала, поместила один перед Блейном и села напротив. Каждый нерв ее был напряжен, и она сделала несколько больших глотков.
— Мне кажется, мы целый день говорили.
— Нет, не говорили. Мы ни разу не говорили после того первого вечера в моем доме.
— Но ты сам этого хотел, — заявила она с характерной для нее прямотой.
— Я только думал, что этого хотел.
— И только что понял, что хотел совсем другого?
Надежда возникла у нее в ее груди, но она не посмела спросить, что же он имеет в виду.
— Конечно, нет.
— Я тебя не понимаю.
Блейн медленно выдохнул.
— Ты ворвалась в мою жизнь и перевернула ее, а мне это не нравится. Ничуть не нравится. Меня влечет к тебе, Мэйзи, и, черт возьми, ты это знаешь.
— Нет, не знаю. — Она еще глотнула вина. — Я думала… Да, ты был вежлив и любезен со мной, но мне казалось, что между нами ничего нет.
Он недоверчиво взглянул на нее.
— Ты хочешь сказать, что ни о чем не догадывалась?
— Но ты сам хотел, чтобы мы оставались всего лишь друзьями.
— На самом деле не хотел, но это было необходимо. Я не мог дать тебе того, что ты желала получить, да мы тогда толком и не знали друг друга. Ты недавно приехала в Италию, и я думал, что, возможно, мое влечение к тебе постепенно выгорит. Я думал… Черт, не знаю, что думал.
Что-то в этом было не то. Она много раз представляла себе, как Блейн подходит к ней и говорит, что был не прав, но она не думала, что у него будет такое выражение, как сейчас. В ее мечтах он шептал ей слова бессмертной любви, и его лицо светилось желанием. А сейчас он выглядит так, будто его мир только что рухнул.
— Блейн, зачем ты пришел? — спросила она напрямик.
Он долго молчал. Потом его глаза сверкнули.
— Я хочу, чтобы ты осталась в Италии. — Он встал, обошел вокруг стола, взял Мэйзи за руку, и она тоже встала. — Я схожу с ума. Я все время думаю о тебе, и нельзя сосчитать, сколько раз по ночам я становился под холодный душ. Я знаю, что нам может быть хорошо вместе, сколько бы это ни продлилось.
Он поцеловал ее так, как ей хотелось с первого вечера, — глубоко и волнующе, крепко прижав ее к себе.
Это было замечательно, но…
— Сколько бы это ни продлилось? — повторила Мэйзи, отодвигаясь от него.
— Я помогу тебе найти квартиру где-нибудь поблизости. И я знаю, что синьор Росселлини не шутил, когда предлагал тебе работу. Ты можешь начать хоть завтра, и мы могли бы часто видеть друг друга.
— Ты просил синьора Росселлини взять меня на работу?
Мэйзи не поверила своим ушам. Он уже все решил сам, даже ни о чем не спросив ее! Поток жгучего гнева захлестнул ее. Ничего не изменилось. Его не интересовали ни эмоциональная близость, ни розы возле двери. Только… доступность. Он не мог расстаться с Мэйзи и нашел только одно решение. Оно даже не было компромиссом!
— Да, просил. Нет никаких проблем.
Он попытался обнять Мэйзи, но она хлопнула его по рукам достаточно сильно, чтобы остановить, и когда заговорила, ее голос дрожал.
— Нет, Блейн. Есть проблема, и преогромная. И это твоя проблема.
— Что это значит?
— Это значит, что я не пустоголовая кукла, которая была бы рада крошкам с твоего стола. Я не из тех женщин, которые могут ненадолго отдать кому-то свое тело, не думая об этом.
— Я это знаю.
Он начинал сердиться, но ей уже было все равно. Она и сама была сердита, и у нее для этого было чертовски много причин. Как смел он прийти к ней с таким предложением? И работу ей нашел — он, должно быть, был уверен, что она ухватится за любую возможность остаться в Италии, лишь бы быть около него!
