— Нет, не знаешь, — накинулась она на него. — Иначе ты не появился бы здесь с таким предложением.
— Ты меня неправильно поняла.
— Нет, ты изложил все очень ясно, и я поняла каждое слово. Ты знаешь, что я люблю тебя, и решил, что я соглашусь быть твоей временной игрушкой. Нет! Смейся, если хочешь, но я отдам себя мужчине, только если буду знать, что это навсегда. Кольцо, близость, дети — все.
Она увидела, как сузились его глаза, когда смысл ее слов дошел до него. Была долгая пауза и Мэйзи могла слышать биение своего сердца.
— Ты была обручена, — медленно сказал Блейн. — С Джефом… С ним ты должна была спать.
— Вовсе не была должна.
Ее уже не волновало, что он будет думать, будто она прибыла с другой планеты. И она не собирается извиняться за свою девственность — это было ее решение остаться такой, и это не значило, что ей не делали предложений.
— Но той ночью ты была готова спать со мной.
— Тогда, должно быть, ты моя ахиллесова пята.
Блейн молча смотрел на нее целую вечность.
— Ты хочешь меня. Что плохого в том, чтобы нам быть какое-то время вместе и обладать друг другом? Ты любишь моих родителей, и они тебя любят. Италия тебе нравится…
Он же ничего не понимает! Мэйзи постаралась унять дрожь в голосе.
— Я не хочу тебя, Блейн. Я люблю тебя, но это совсем другое. Если бы я согласилась на то, что ты предложил, это убило бы меня. Ты можешь это понять? Думай обо мне что хочешь, мне все равно. Правда в том, что я люблю тебя, и мне хочется, чтобы у меня было все. Близость навсегда, и не меньше. Дети. Маленькие Блейны и Мэйзи. Мне надо знать, что я могу доверять тебе и что ты никогда не посмотришь на другую женщину. А ты будешь знать, что можешь доверять мне. И тогда мы будем жить вместе, любить друг друга, стареть вместе. — Она глубоко вздохнула. — Абсолютно необходимы розы возле двери. — Она попыталась улыбнуться, но ее губы дрожали. — Ни на что меньшее я не согласна.
— Это невозможно. — Блейн был белым как мел. — Я объяснил тебе. Для меня это невозможно.
— Тогда все, что мы можем сделать, — это остаться всего лишь друзьями.
— Мы никогда не сможем быть всего лишь друзьями.
Он произнес это с такой силой, что Хэмфри предупреждающе зарычал.
— А ничего другого не может быть.
— Я предложил тебе больше, чем предлагал другим женщинам с тех пор, как умерла Франческа.
— Им ты не предлагал ничего, а мне ты предлагаешь слишком мало.
— Я не могу сделать то, что ты хочешь, неужели не понимаешь? — простонал он. — Я предлагаю тебе все, на что способен сейчас, Мэйзи. Я не знаю, что произойдет в будущем, но кто это знает?
Она печально улыбнулась.
— Я знаю, что буду любить тебя всегда. Вот в этом и различие между нами.
— И ты готова исчезнуть из моей жизни? Уехать навсегда, оставить меня навсегда?
— Да.
— Что же это за любовь?
Мэйзи пожала плечами.
— Это моя любовь. Я знаю, что, если бы осталась, это было бы неправильно. Я начала бы становиться такой женщиной, каких всегда презирала. Такой, кто проверяет карманы мужа и ничего не говорит ему, даже если что-то находит, потому что не желает нарушить свой покой, довольствуясь малым из боязни потерять все. Вот к чему ведут компромиссы. В конечном счете я стала бы другим человеком, и ты больше не захотел бы быть со мной. Я люблю тебя, Блейн, больше, чем кто-нибудь когда-нибудь будет тебя любить, но я не позволю тебе меня разрушить.
— Я никогда бы не сделал этого, — сказал он, явно потрясенный такими словами, и притянул ее к себе.
От его поцелуя Мэйзи почувствовала искушение сдаться и согласиться на его предложение. У нее еще теплилась надежда, что ей удастся заставить его полюбить ее.
Но Мэйзи быстро пришла в себя. Он обвиняет ее в том, что она перевернула его жизнь. Да он сам перевернул ее жизнь в тот день, когда они впервые встретились!
Если бы она могла выбирать, то полюбила бы обычного мужчину, который был бы на седьмом небе, надев ей кольцо на палец. У них была бы большая семья, и в доме было бы много детей, кошек и собак. Пусть ее муж не выделялся бы в толпе, но он любил бы ее, она — его, а все остальное не имело бы значения.
Но любовь не подчиняется разуму и расчету. Мэйзи полюбила Блейна Морозини. Всем он хорош — красив, богат, любезен, — только не любит ее. Его желание чисто плотское, ничего больше.
Она собралась с силами и оттолкнула Блейна.
— Мне кажется, ты должен уйти.
— Ты этого не хочешь.
— Хочу.
— Нет, погоди. То, что происходит с нами, необыкновенно. Ты тоже это знаешь. Я спал с женщинами, но никогда не чувствовал такого. Я нуждаюсь в тебе, как и ты во мне.
— Ты во мне нуждаешься. Я тебя люблю. Вот и все отличие. Прощай, Блейн.
Он замер, будто хотел сказать что-то еще, но потом повернулся и ушел.
Просто ушел.
Даже не попрощался.
Но зато хлопнул входной дверью так, что со стены посыпалась штукатурка.
Мэйзи долго стояла неподвижно. Он ушел, и она не могла в это поверить. Только теперь она призналась себе, что надеялась на счастливый конец, как в голливудском фильме. Но в жизни не бывает так, как в кино, и Мэйзи разрыдалась.
Когда больше не осталось ни слез, ни сил, она допила вино и выбросила бутерброды в мусорное ведро. Голова ее разболелась не на шутку, и, приняв таблетку, Мэйзи отправилась в свою комнату.
Когда Хэмфри вскочил на кровать — что было против правил, — она даже не попыталась столкнуть его на пол. Он подполз к лицу Мэйзи и начал слизывать слезы с ее щек. Мэйзи прижала его к себе, внезапно поняв, что будет скучать не только по Блейну.
Она любила этого песика и знала, что он тоже любит ее.
Утром Мэйзи поняла, что наступил первый день несчастья, которое будет длиться всю оставшуюся жизнь.
— И теперь я должна тайно отвести тебя вниз, — обратилась она к Хэмфри. — Иначе нам обоим попадет. — Он качал хвостом, высунув язык, будто смеясь, и смотрел на Мэйзи ясными глазами. Она вздохнула. — Если бы не трудности с карантином, я забрала бы тебя с собой.
Она села, и Хэмфри немедленно перевернулся на спину, чтобы Мэйзи почесала ему живот.
Им удалось спуститься так, что их никто не заметил. Мэйзи накормила собак и кошек, потом отнесла Дженни и Джузеппе поднос с кофе, апельсиновым соком и круассанами. Это входило в обязанности Лилианы. Когда Мэйзи сделала это в первый раз, Дженни начала возражать, но Мэйзи настояла на своем.
— Вы так добры ко мне, — объяснила она, потому что Дженни очень щедро платила ей за работу. — Позвольте мне делать это для вас.
