— Как же я могу вернуться? — удивилась Доминик. — Ведь мистер Мидлтон ясно дал понять, что мне не место среди журналистов его издания. — Она невесело усмехнулась.
— Брось, — отмахнулся Говард. — Шеф, конечно, вспыльчив и любит указать каждому его место. Но он до сих пор никого не взял, так что, возможно, имеет смысл попробовать вернуться.
— Ты так это сказал, что мне стало грустно от того, что теперь все по-другому, — вздохнула Доминик. — Не знаю, в силах ли я все исправить.
Говард пристально посмотрел на нее.
— Скажи мне прямо: ты хочешь вновь работать в «Сан-Диего ньюс» или нет?
— Конечно, хочу!
— Тогда иди к Мидлтону. Уверен, он прочтет тебе нотацию, но с удовольствием возьмет назад. Доминик, тебя очень не хватает в нашем коллективе. Опять же некому всех сплотить и повести в кафе во время обеденного перерыва.
— Ты так говоришь, как будто без меня там ужасно скучно. — Доминик впервые за этот вечер улыбнулась.
— Так и есть. — Говард внимательно посмотрел на нее. — Когда ты пришла, словно ветерок внес свежую струю в застоявшуюся атмосферу редакции. И с твоим уходом это стало особенно чувствоваться.
— Хорошо бы Трэвис Мидлтон тоже так думал, — заметила Доминик. — Иначе он ни за что не согласится дать мне второй шанс.
— Если бы это было действительно так, он давно бы уже кого-нибудь нашел на твое место, — возразил Говард.
— Но почему тогда он подписал мое заявление?
— А ты уверена, что он его подписал? — усмехнувшись, спросил Говард. — Даю гарантию, оно все еще лежит в кипе бумаг на его столе.
— Ты даешь мне надежду, ты знаешь об этом? — Она тепло посмотрела на него.
— Без надежды нельзя, — просто ответил он. — Она нужна каждому.
— Как же хорошо, что мы с тобой встретились!
— Я тоже рад, — кивнул Говард, соглашаясь. — Мне не хватало наших бесед. Правда, в последнее время у меня не было свободной минутки, но, думаю, мы все равно успели бы перекинуться парой слов.
— Спасибо, ты так добр. — Доминик выглядела растроганной.
— Просто я наконец понял, что лучше иметь друга, который поддержит тебя, чем любовницу, с которой все равно придется расстаться, — пожав плечами, пояснил он. — И я очень благодарен тебе за то, что в тот памятный вечер ты не дала мне надежды на продолжение, и наши отношения остались такими, какими они были до этого.
— Как же хорошо сознавать, что порой совершаешь правильные поступки, — улыбнулась Доминик.
— Ты всегда все делала правильно. Но иногда обстоятельства бывают таковы, что не следует пренебрегать ими и продолжать вершить справедливое, на наш взгляд, правосудие. Ведь любой человек может оступиться, на то он и человек. Надо смотреть глубже, сможет ли он и дальше служить на благо общества или, однажды дав себе послабление, продолжит в том же духе, медленно, но верно идя на дно.
— Скорее всего, ты прав, кивнула Доминик. — Хотя об этом можно спорить и спорить.
— Что ж, — Говард улыбнулся, — когда ты вернешься в «Сан-Диего ньюс», предполагаю, у нас будет на это время.
— Ты так говоришь, словно это уже решенный вопрос, — пробормотала она. — Однако смею тебя уверить, мистер Мидлтон еще не дал свое согласие.
— Он никуда не денется, — заверил ее Говард. — Ты талантливый журналист, Доминик. И шеф тоже это понимает. Он просто дал тебе возможность остыть, да и себе, похоже, тоже.
— Завтра я это обязательно проверю, — пообещала она, с улыбкой глядя на Говарда, — и несладко тебе придется, если ты окажешься не прав.
— Пожалуй, закажу себе бронежилет и каску от случайных пуль и кирпичей, — усмехнувшись, поддержал ее Говард.
Доминик с облегчением заметила, что боль его хоть немного отступает. Очевидно, их встреча была не напрасна, и Говард становился таким, каким она его привыкла видеть. Еще раз она мысленно поблагодарила Мэтта Бейкера, который, скорее всего, и сам того не ведая, оказал ей неоценимую услугу.
Говард предложил подвезти Доминик до дома, но она захотела пройтись. Доминик медленно шла по улице, подставив легкому ветерку свое лицо, с удовольствием ощущая его ласковые прохладные прикосновения к своей коже. Мысли ее вертелись вокруг того, что сообщил ей Говард.
Неужели мистер Мидлтон и правда ждет, когда она вернется? И Говард прав, высказав предположение, что все еще может наладиться?
Осознание этого наполняло Доминик надеждой на счастливое будущее, которое на этот раз, как ей показалось, вполне возможно.
Она взглянула на кольцо, сверкнувшее в свете фонаря маленьким бриллиантом, улыбнулась.
Когда утром Пол разбудил ее, нежно поцеловав, и преподнес ей это кольцо как символ своей любви и серьезного отношения к ней, Доминик растерялась. Конечно, она предполагала, что это должно было случиться. Уж слишком предсказуем был Пол. Но все же… девушка рассчитывала, что, раз он не сделал ей предложение в ресторане, вероятно, решил отложить это до более благоприятного момента.
Глядя в его наполненные любовью глаза, вспоминая прошедшую ночь, когда они были близки, и близость эта доставила им обоим то наслаждение, которого они так ждали, Доминик не смогла отказать. Она согласилась стать его женой, хотя в ее душе все еще оставались сомнения.
Пол медленно надел кольцо, которое пришлось как раз впору, ей на палец и поцеловал Доминик в губы, настойчиво и требовательно, как бы говоря, что он заслужил награду. И она ответила на его поцелуй, потому что в этот момент даже представить не могла, что может быть как-то по-другому.
Они снова занимались любовью. И танец их тел неторопливый и неспешный, словно растягивающий удовольствие, которое они стремились доставить друг другу, на этот раз показался девушке каким-то пресным, лишенным огня, будто вдруг она осознала, что Пол не обладает той силой желания, каковая могла разжечь внутри нее ответное пламя.
И в тот момент, когда они оба достигли оргазма, Доминик неожиданно для самой себя ощутила небывалое облегчение, что это все закончилось. Почему так? Ведь она тоже испытала наслаждение. Но его ей оказалось мало. Что же должно еще прилагаться к сексу, чтобы доставить блаженство? Возможно, любовь?
Пока она точно не знала этого.
Ей казалось, она любила Пола. Им было хорошо вместе. И Доминик не хотела что-либо менять в их уже сложившихся отношениях. Но, видимо, Полу этого было недостаточно, раз своим напором он подмял под себя желания и чувства партнерши, даже не замечая этого. А Доминик не собиралась открывать ему на это глаза.
С другой стороны, почему бы ей и не выйти замуж за Пола? И даже встреча с Говардом, которая произошла сегодня, словно была подстроена судьбой и говорила о том, что она на верном пути. Скорее всего, так все и должно было произойти. Просто Пол не стал больше ждать, он открыто признался в своих чувствах, и она поддержала его, не имея мужества отказать. Да и хотела ли она отвергнуть его? Вряд ли. Ей ведь было с ним | легко и комфортно. Так зачем рушить то, что уже сложилось?
