Ознакомительная версия.
Он не льстил Перл, комната и впрямь была декорирована с большим вкусом. Оформление не мешало ощущать себя в этой комнате, как в офисе, но в то же время Джонатан должен был признать, что это самый необычный и стильный офис, который он когда-либо видел в своей жизни.
Белоснежный потолок, белые стены, белые подоконники. Но – красная плитка на полу, но – черный письменный стол, черный журнальный столик с верхней стеклянной крышкой, рядом с ним – лаконичный черный диван.
На письменном столе разложены стопки различных журналов с пестрыми обложками, глянцевых каталогов, цветные пластиковые папки.
В углу – прозрачный стеклянный стеллаж. В нем, как в витрине, причудливые вазы из керамики, фигурки животных из глины и оникса, отшлифованные ветви деревьев, напоминающие сказочных существ.
О прозе жизни в кабинете Перл напоминали лишь современный монитор, кофеварка в углу и немаркие жалюзи на окне.
Кстати, на подоконнике в этом кабинете были свежие цветы – белоснежные строгие каллы.
Да, вся обстановка подчеркивала, что хозяйка этого кабинета – личность незаурядная.
Перл налила им с Джонатаном дымящийся черный кофе в белые цилиндрические фарфоровые чашки. На плоском квадратном красном блюде в изобилии были разложены сладости – миндаль, рахат-лукум, шоколадные конфеты, марципаны.
– Да ты – гурман, – засмеялся Джонатан, – сибарит.
– Гедонист, – с улыбкой поправила его Перл.
– Пойдет, – согласился Джонатан, протянул руку за чашкой, сделал большой глоток обжигающего кофе, закусил миндалем, потянулся за марципаном в виде огромной ярко-красной клубничины.
– Дело в том, – начала Перл, – что я слишком долгое время в своей жизни ни от чего не получала удовольствие.
– Не умела?
– Не хотела. Разучилась радоваться, разучилась баловать себя.
– Неужели тебя больше некому было побаловать?
– Нет, некому, – со вздохом ответила Перл. – Но потом все изменилось. Я поняла, что нет смысла искать виноватых, нет смысла кончать с собой. Выхода нет. Кроме как… вновь начать жить в полную силу, найти свой собственный смысл жизни, не связанный с кем-то другим. С другими людьми.
– Кажется, у тебя получилось, – заметил Джонатан, дожевав клубничину. Марципан оказался восхитительным.
– Да, – согласилась Перл, – но не так уж просто и не сразу. И не без посторонней помощи…
Джонатан внимательно посмотрел на подругу.
– Поэтому, – продолжала она, – я хочу помочь тебе.
– Вот как?
Перл слегка покраснела:
– Вчера нам не удалось поговорить…
– Зато нам более чем удалось что-то другое, – с улыбкой заметил Джонатан.
– Это верно… но не будем отвлекаться от главного.
– Мне казалось, что главное – это наши отношения.
– А у нас отношения? Вернее, так: ты считаешь, что у нас отношения, Джонатан? – поправилась Перл.
– Думаю, да, – кивнул тот, – я ведь никуда не уехал сегодня. Потому что мне важно, что происходит у нас с тобой.
Лицо Перл осветилось радостной улыбкой, но тут же приняло забавное деловитое выражение: она взяла себя в руки.
– Но я хочу прежде всего кое-что понять: ты хочешь помочь мне именно потому, что в свое время кто-то помог тебе?
– Не совсем так…
– А как же?
– Мне не обязаны были помогать. Но, тем не менее, помогли очень сильно. Не только с тем, чтобы определиться. Вообще… Я словно родилась заново, стала другим человеком. Но помочь я хочу не поэтому… – Перл смешалась, немного помолчала. – Знаешь, в какой-то момент у меня словно открылись глаза. Я поняла, что самое важное – это люди, которые находятся рядом с нами. Я поняла, что поддержка других очень важна для нас… И еще важно то, что происходит здесь и сейчас. Неважно, что случится потом. Неважно, что произойдет через день, через месяц, через год… Важнее всего то, что мы делаем сейчас, и надо делать это как можно лучше, я так считаю.
Она остановилась, чтобы сделать глоток кофе и отправить в рот несколько ядрышек миндального ореха.
Джонатан видел, что его подруга не решается продолжить свою речь.
– Так что там с твоим решением помочь?
– Видишь ли… Все так странно смешалось… Тот человек, что вытащил меня из ипохондрии, был очень сильно заинтересован в близости со мной. Я очень благодарна ему… Но… Нас с тобой не связывало ничего до вчерашнего дня. Именно поэтому я захотела помочь тебе – искренне, бескорыстно, безвозмездно. Но то, что произошло дальше, смешало все мои карты.
– Это как-то повлияло на твое решение? – поинтересовался Джонатан. – Не подумай, что я давлю на тебя…
– Нет, что ты! – горячо заверила его Перл. – Конечно же, не повлияло. Просто все так странно… Кажется, будто история повторяется… Но это ничего. Хочешь еще кофе?
– Да. С удовольствием.
– И, Джонатан, не знаю, как ты, а я порядком проголодалась. Может быть, нам выбраться куда-нибудь из офиса и перекусить как следует? Поговорить мы сможем и в другом месте.
– Мне здесь нравится, – признался Джонатан, – но, если ты хочешь, мы, конечно, можем и поесть где-нибудь.
Он поймал на себе взгляд Перл, и, неверно истолковав его, добавил:
– Конечно, если тебе придется платить за меня, то мы могли бы и у тебя дома поесть. Я отлично варю спагетти и делаю салат по-гречески… Разумеется, для этого у тебя дома должна быть брынза. У тебя есть брынза?
Тихий смех Перл прервал его рассуждения:
– Какие же глупости ты говоришь. Разве пятьдесят или сто долларов имеют такое большое значение, чтобы подсчитывать, кто кому их должен?
– Мужчине, – заявил Джонатан, – приятнее чувствовать себя мужчиной.
– И я не могу не согласиться с этим. Мы ведь и собрались, чтобы обсудить возможности достижения тобою желаемого состояния?
– О чем ты говоришь?
– Ты ведь хотел перевернуть всю свою жизнь.
– У меня такое ощущение, что ты уже сделала это.
Перл с любопытством посмотрела на своего собеседника:
– Вот как?
– Думаю, да. Мне еще ни разу не хотелось задержаться на одном месте так долго… И мне понравился этот город. Думаю, при желании я мог бы достигнуть здесь определенных успехов.
Перл хлопнула ладонью по колену:
– Отлично! Мне нравятся темпы, с которыми мы продвигаемся! Но если мы не поедим в ближайшие полчаса, то я уже никуда не смогу продвинуться. Выбирай: едем в ресторан, ужинаем дома или заказываем пиццу сюда?
Соблазн согласиться на предложение подруги поужинать дома был велик, но…
– Боюсь, если мы снова окажемся в твоей квартире, я не смогу думать ни о чем другом, кроме как о твоем невероятном теле на кровати под восточным балдахином, – со вздохом сказал Джонатан.
Ознакомительная версия.
