— Вы поступили как очень хороший отец, — сказала Лорелей.
Бен смахнул слезы.
— Спасибо на добром слове, Лорелей. Я тоже так думаю. — Он встал и взял шляпу. — Пожалуй, я пойду, ребятки, не буду надоедать.
— Вам не обязательно уходить. Можете переночевать у нас. — Лорелей, конечно, было жаль старика, но скорее она боялась остаться наедине с Джеком.
Слишком сильно было желание разгладить складку у него на лбу и целовать его, целовать, пока не уйдет из его глаз тоска.
— Правда, Бен, оставайтесь, — поддержал ее Джек.
— Премного благодарен, сынок. Хороша была и ваша молодая компания, и мясо, но я привык быть один. Чем старше становлюсь, тем больше меня устраивает моя собственная компания.
— Куда же вы пойдете? Уже темно.
— Не волнуйтесь за Бенджамина Тимса, маленькая леди. Светит полная луна, и я знаю эти горы как свои пять пальцев. Моя машина вон за тем обрывом. На закате я видел облака, и, насколько могу судить, завтра будет дождь. Сильный дождь.
— По крайней мере передохнем от жары. Так вы не останетесь?
— Нет, спасибо вам. — Он нахлобучил шляпу и повесил на плечо связку фляг.
— Может, я помогу вам донести фляги? — спросил Джек. — Мне не мешает размять ноги. Завтра полезем в гору, надо попрактиковаться.
— Ну что ж...
Джек переложил себе на плечо тяжелую поклажу. Бен приподнял шляпу.
— Прощайте, Лорелей.
— Прощайте, Бен. Желаю удачи.
К тому времени, как Джек вернулся, она убрала посуду и расстелила в палатке оба спальника.
— Я думал, ты уже спишь, — сказал Джек.
— Как раз собралась ложиться. — На ней была уже байковая рубашка, которую она конфисковала у Джека. Она залезла в мешок. Впервые они остались наедине после того, как чуть не занялись любовью в ручье. Возможно, Джек снова попытается ее соблазнить, она хотела этого и боялась.
Джек повозился с рюкзаком, потом некоторое время сидел, размышляя над картой. Лорелей ждала. Сон не шел. Посмотрела на него — сидит одетый на расстеленном спальнике с картой в руке. Почувствовав ее взгляд, он поднял глаза, и у Лорелей зачастил пульс.
Он быстро отвел глаза. Провел рукой по волосам, встал и пошел к выходу.
— Ты куда?
— Подышать свежим воздухом.
— А спать не собираешься? — Она сама удивилась, как просительно прозвучал ее голос.
Не оборачиваясь, Джек сказал:
— Хочу еще раз просмотреть карту перед завтрашним выходом.
— Уже поздно, Джек. Может, отложишь до утра и ляжешь спать?
Он круто повернулся и обжег ее взглядом.
— Ты приглашаешь меня спать с тобой? — спросил он необыкновенно тихим голосом.
Лорелей проглотила ком в горле. К чему отрицать? Конечно, придется сказать Герберту, что она пока не может выйти за него замуж. Пока все еще жаждет Джека. Он был ее первым любовником. Единственным любовником. Сейчас она старше, мудрее, так что не станет вводить себя в заблуждение и называть это любовью. Не позволит себе любить его.
— Я... я хочу тебя, Джек. Какой смысл отрицать это после того, что случилось?
Джек подошел к ней и упал на колени. Коснулся пальцем бьющейся жилки на шее. Палец его сполз на ключицу, к рубашке и остановился возле верхней пуговицы.
— Лорелей, скажи внятно, что ты предлагаешь?
— Любовную связь. — Вот. Она это произнесла. Голо, прямо, потому что задыхалась от его близости, оттого, что его пальцы играли с пуговицами ее рубашки.
— Связь, — повторил он, и Лорелей чуть не закричала, когда он расстегнул вторую пуговицу, третью, задевая при этом грудь.
— Да, — прошептала она.
Его палец прочертил линию по ложбинке, медленно нарисовал завитки под грудями.
— Извини. Не могу оказать тебе эту услугу, — сказал он и запахнул рубашку.
— Что? — Лорелей раскрыла глаза.
— Я сказал, что просто секс меня не интересует.
Краска залила ей лицо. Он сказал это таким холодным и пустым голосом... Она вскинула голову. Да как он смеет? Она ему не какая-нибудь дешевка!
— А что в этом плохого? Десять лет назад у нас он был. Несколько часов назад ты его хотел!
Он сжал губы, и глаза его потемнели.
— Десять лет назад я был молод и глуп и не понимал, что имею. Но и тогда это не был для меня только секс, не будет и сейчас, по крайней мере с моей стороны.
— Что же тебе от меня надо? — раздраженно спросила Лорелей.
— То, что ты давала мне десять лет назад. Любовь.
Она крепко обхватила себя руками и опустила глаза.
— Не уверена, что могла бы ее дать, даже если бы хотела.
— Тогда у нас проблема, радость моя. Потому что на меньшее я не согласен. — Джек встал, собираясь выйти из палатки.
Лорелей не могла поверить. Он отверг ее. В ярости она запустила в него ботинком. Тот просвистел над ухом Джека и ударился о стенку палатки.
— Хороший бросок, дорогая. Но, боюсь, ты промахнулась.
— Иди к черту, Джек!
Опять ничего. Джек сбросил рюкзак и сел у выхода из узкой щели каньона, не замечая красноватой пыли и острых камней. Уронив голову на руки, он зажмурился.
Перед ним возник образ Бенджамина Тимса. Мысли о старом золотоискателе неотступно преследовали его. История, рассказанная стариком, ударила его, как товарный поезд. Не пошел ли он по той же дорожке? Десять лет назад он потерял Лорелей, потому что погнался за возможностью найти клад. А сколько раз отдавал все свои сбережения в обмен на шанс отыскать коренную жилу! Даже то судовое предприятие не стал покупать потому, что погнался за шахтой Голландца!
Через тридцать лет он станет таким же, как Бен Тимс, — одиноким стариком, который потратил жизнь на поиски иллюзорных кладов, теряя при этом истинные сокровища.
Почему в течение десяти лет он самонадеянно считал, что Лорелей продолжает его любить, раз он сам ее любит? О, вчера он мог соблазнить ее, это же ясно. Он с ума сходил от желания и чувствовал себя нахальным бандитом, как она его обозвала, но знал, что ему мало покорить ее тело. Он хотел того, что потерял, — хотел любви. В отместку идет сегодня за ним с холодным, чужим взглядом и почти не разговаривает. Может, это и к лучшему? Так ему легче удержаться от искушения поцеловать ее и надавать обещаний — может быть, пустых. Не просить же ее о свадьбе, когда у него ничего нет!
Вот если бы удалось найти шахту, он пришел бы к ней не с пустыми руками, попросил бы у нее прощения — и любви. Он знает Лорелей, наверняка в ней сохранилась искра любви к нему. А тогда уж он даст ей то, что по глупости не успел сделать Бен Тимс: навсегда прекратит охоту за сокровищами. Купит лодочную станцию, станет респектабельным бизнесменом, и она сможет им гордиться.
