он мог видеть тот самый кивок, и добавила очень профессиональным голосом: – Подъезжайте в рабочее время, вы сможете обсудить детали с администратором. Агентство «Ну просто праздник!» будет радо видеть вас в числе своих постоянных клиентов.
– А вот один мой знакомый, который обращался к вам по моей рекомендации, говорил, что у вас очень приветливый персонал, и какие-то детали можно обсудить в любое время, необязательно в рабочее. Мне кажется, вы относитесь ко мне предвзято.
Еще как предвзято… Ладно, препирательства затянулась. Нужно или отвечать что-то человеческое, или бросить трубку и не снимать ее уже никогда. И я отчетливо поняла, что ко второму, наверное, не готова. Есть вероятность, что я умру от любопытства, если не узнаю, что ему нужно на самом деле.
– Что вы хотите? – чуть ли не по слогам выговорила я.
– Встретиться и поговорить, – терпеливо отозвался он.
– О том, как я устроилась?
– Нет. О том, почему вы ушли. Вы уволились так резко…
– Потому что нашла хорошую работу, – напомнила я.
Не понимаю, чем его не устраивает это объяснение.
– Куда мне подъехать? – совершенно нелогично спросил он.
«К невесте», – хотела сказать я. Подъехать и не отъезжать далеко. И это, наверное, был самый правильный ответ. И не потому, что мы, девушки «такого рода», – гордые создания, а исключительно из чувства самосохранения. Даже не видя его, я не переставала о нем думать. Ежечасно, ежеминутно, постоянно. Что же со мной станет, когда я его увижу? Он получит какие-то ответы на какие-то свои вопросы и пойдет жить своей простой и правильной жизнью, разобравшись и поставив какие-то точки над какими-то своими «и». А что делать мне?
Я уже собиралась сказать, что устала, что сегодня луна не в том козероге, и вообще день неподходящий для свидания. И пока я подыскивала какую-нибудь вежливую, действительно вежливую формулировку, и настраивалась на то, чтобы не вложить в свой текст ни грамма ехидства, он вдруг сказал:
– Дина, я помню, что было тем вечером в Энске.
Все-таки помнит… Я застыла с телефоном в руках не в силах выдавить даже слова. Будто меня застали за чем-то постыдным. А впрочем, ведь так и есть.
Я надеялась, что это мое неожиданное сумасшествие осталось в прошлом, вместе с пьянкой, гнусным предложением мэра и нашей перебранкой. И Алексей Александрович… Раз уж тогда, в номере он решил соврать, чтобы похоронить эту историю, сделать вид, что ничего не помнит, то и нечего было ее эксгумировать сейчас.
Не помнит – и слава богу. И вообще. Что случилось в Энске – должно остаться в Энске.
– Так мы можем поговорить?.. – напомнил он о своем существовании голосом из трубки.
– Нет! – испуганно выпалила я, прежде чем успела обдумать ответ, и зачем-то начала лепетать оправдания: – Я сейчас занята… И вообще за городом. Да, далеко. На природе, отдыхаю… И нескоро приеду… Так что…
– Дина! – перебил меня Алексей Александрович. – Вы сейчас стоите на крыльце офисного здания. И держите в одной руке телефон, ключи и сумку. И обязательно уроните их, если ничего не предпринять. А я в машине на стоянке. Так что давайте вы просто сядете в эту машину и мы поговорим.
Теперь, когда он это сказал, не заметить его машину было невозможно.
Но я не торопилась к ней подходить, а продолжала говорить в трубку:
– Опять вы врете? Ну зачем? Вы же спрашивали, куда подъехать?
– А вы не ответили. И я подъехал туда, куда считал нужным. Вы идете или нет?
Он бросил телефон, прекратив этот странный разговор, вышел из машины и галантно открыл передо мной дверцу. Сцены и разбирательства под окнами офиса? Нет уж, спасибо! Как-нибудь обойдусь!
Я опустилась на сидение. Закрыла дверь. Ну вот. Я здесь. И что теперь?
Повисла пауза. Сказать было нечего. И вообще я не уверена, что нам следовало все это обсуждать. Молчание затягивалось.
– Послушайте, Дина!
– Послушайте, Алексей Александрович!
Разумеется, мы заговорили хором. И хором же замолчали. Ну нет. Так мы до завтра будем тут сидеть. А я даже не упрекну его во вранье?
– Вы все-таки притворялись, что не помните! Я так и думала!
– Нет, – с честным лицом ответил он.
Я даже задохнулась от возмущения. Он будет отрицать очевидное?
– Я действительно много выпил тогда. Очень… И, ну знаете… Не был уверен. То ли и правда было, то ли померещилось, а может, и приснилось. А вот тут вспомнил…
И сразу же прилетел для серьезного разговора? Боится, что инвесторше нажалуюсь? Ну и напрасно, делать мне больше нечего!
– Можете забыть опять. Шантажировать я вас не собираюсь. Выкладывать у себя на странице в соцсети ваше фото с подписью «Когда-нибудь ты поймешь, что потерял, но будет поздно» – тоже. И вообще, если вы думаете, что меня это очень уж впечатлило!.. – я замолчала, потому что врать не хотелось. Впечатлило и еще как! – В общем, забудьте.
– А если я не хочу забывать? – неожиданно глухо сказал он.
Я замолчала. К такому повороту я была не готова. Пока я судорожно искала, что ответить, его рука уже накрыла мою – тепло, мягко и уверенно. Меня словно прошибло током, а дышать стало так трудно, что, кажется, я решила и вовсе бросить это дело – замерла, боясь вдохнуть.
– Если наоборот, я хочу вспомнить…
Он чуть сжал мои пальцы, вызвав новый приступ слабости и прилив жара по всему телу. Я скосила глаза – увидеть, убедиться, что мне не чудится, он действительно держит меня за руку!
И увидела.
Лакированный тюбик помады между сидений. Видимо, по небрежности оставленный владелицей. Эта маленькая деталь подействовала как ведро холодной воды, разом вылитое на голову. Жар сразу прошел и дыхание восстановилось.
– А как же ваша инвесторша? – я задала вопрос, который следовало задать с самого начала.
Он пожал плечами:
– При чем тут… Это же совершенно разные вещи.
Да они идеальная пара! Она считает, что это разные вещи, и он не отстает.
Я вытащила ладошку из его руки. Теперь это пожатие было мне неприятно.
– Извините, боюсь, вы меня превратно поняли. Мне очень неловко, что так вышло, но… Сама не знаю, что на меня нашло тогда. Но теперь… Просто…
Я опять начала мямлить что-то невразумительное. Вот нет во мне этой твердости. Послала бы туда, куда посылают в таких случаях, – и все на этом.
– Дело в этом вашем… хлыще? – с неприязнью спросил он, сам того не зная, подсказав мне ответ.
– В нем! – с готовностью согласилась я. А потом
