Подняв брови, она улыбнулась Уэйну, и его, похоже, немного озадачило ее пренебрежительное отношение. Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке и, наверное, от этого стал уделять мне слишком много внимания. Он показал мне кольцо — с белым камнем в центре и искусственными сапфирами по бокам.
— Оно не настоящее, птичка, — сказал он и надел его мне на безымянный палец. — Как раз?
— Да, спасибо.
— Как себя чувствует невеста, Трейси? — ласково пропела Дайна, выпуская облако дыма и стряхивая пепел в пепельницу. — Когда-то я тоже была помолвлена, но это было так давно, что я и забыла уже о своих ощущениях тогда.
— И кто он был? — поднял брови Уэйн. — Этот счастливчик — или, правильнее будет сказать, неудачник?
— Этого я тоже не помню, — пожала она плечами.
Я нахмурилась. Обычно она так себя не вела. Она загасила сигарету и, потянувшись, встала.
— Мне нужно идти работать. Поэтому оставляю вас наедине. Не люблю быть третьим лишним.
— Дайна, перестань! Я же тебе сказала, что между нами ничего нет.
Уэйн быстро повернулся и крепко поцеловал меня в губы.
— Теперь, когда я поцеловал невесту, которая на самом деле никакая не невеста, я хочу поцеловать лучшую подругу не невесты.
Он направился к Дайне, слегка склонив голову, с неподвижно повисшими руками. Дайна напряглась, и они застыли, молча глядя друг на друга. Потом он обнял ее, и она упала на него, словно не в силах была стоять на ногах.
Мне нужно было выйти. Я забежала в комнату Дайны и закрыла за собой дверь. Если они испытывают друг к другу такие чувства, то какое право я имею связывать Уэйна какими-то, пусть и несерьезными, обещаниями, пусть даже ненадолго? С другой стороны, убеждала я себя, эта так называемая помолвка может даже помочь им — сначала отдалить их друг от друга, а потом соединить.
Через некоторое время Уэйн крикнул, что уходит. Я махнула ему рукой и столкнулась с Дайной на площадке. Ее глаза сияли, и, вне всяких сомнений, она поверила наконец в фиктивность и краткосрочность нашей помолвки.
На следующее утро кольцо на моем пальце произвело фурор. Я встретилась с Уэйном у главного входа.
— Давай заставим их поболтать, птичка, — сказал он, обнимая меня за талию. Мы пробирались сквозь толпу мальчиков, направлявшихся в свои классы. Наше шествие к учительской сопровождалось удивленными взглядами.
— Очень хорошо, — прошептала я Уэйну, — им будет что порассказать сегодня родителям. Все идет как надо. Теперь займемся другими.
Уэйн оказался потрясающим актером. Он впихнул меня в дверь, закрыл ее и, заключив меня в объятия, страстно поцеловал. Все присутствующие громко ахнули.
К нам подошла Дженни с горящими, как автомобильные фары, глазами:
— Что тут у вас происходит?
Я показала ей кольцо.
— Нет! А я-то думала, что ты к нему равнодушна!
— Я тоже так думал, — ухмыльнулся Уэйн, подмигнув мне, — до… до…
Он ведь не собирается выдать мой план? Меня охватила паника, когда Уэйн слегка замешкался.
— До позавчерашнего дня, — закончил он.
Доктор Уинзор пожал нам руки, Майк Смит похлопал по спине и шутливо пожелал, чтобы наша любовь не ослабевала [1]. Вообще, все, кого мы встречали в этот день, очень радовались за нас. И моя почти уже зажившая правая рука снова начала болеть после многочисленных рукопожатий.
До Брета эта новость, видимо, дойдет только к концу дня. Я готовилась к уроку, когда Колин, который тихо наблюдал, как я просматриваю свои папки, подошел к моему столу. Он показал на кольцо, и его глаза засияли.
— Вы все-таки выходите замуж за моего отца? — придвинувшись поближе ко мне, прошептал он.
Я покачала головой, с болью отметив разочарование в его глазах:
— Нет, Колин.
— За кого же тогда?
— Это кольцо мне подарил мистер Иствуд, Колин. — По крайней мере, я солгала лишь частично.
— Мистер Иствуд?! Но почему он?
— А почему нет? Он тебе не нравится? — улыбнулась я, пытаясь успокоить мальчика.
Он пожал плечами:
— Папа сказал… а, не важно.
Он вернулся на свое место и сел, стуча ногами по стулу. Я утихомирила детей и начала урок. И тогда Колин начал. Он скатывал кусочки бумаги в шарики и стрелял ими из линейки. Он поворачивался и разговаривал с другими мальчиками, цеплял скрепки и фантики от конфет на шею впереди сидящему мальчику.
Мне пришлось несколько раз сделать ему замечание, после каждого он вел себя все более вызывающе. Его поведение озадачило меня. Ведь он всегда был самым примерным мальчиком в классе. Вскоре к нему присоединились другие, и класс совсем вышел из-под контроля. Поднялся оглушающий шум. Прежде я никогда не сталкивалась с такой проблемой и теперь не знала, как поступить.
Я кричала на них, делала замечания, уговаривала. Я говорила с ними на их языке, велела им «закрыть рот» и «заткнуться» самым неподобающим для приличной леди образом.
И вдруг распахнулась дверь, и в класс вошел директор.
Сразу же наступила тишина. Директор смотрел на меня. Видимо, он сразу заметил мое покрасневшее лицо и отчаянный взгляд.
— Какие-то проблемы, мисс Джонс? — вкрадчиво спросил он.
Можно было не отвечать: он сам все видел, но я должна была что-то сказать, потому что он был босс.
— Да, мистер Хардвик. Боюсь, сегодня не самый лучший день для меня, мистер Хардвик.
Он подошел ко мне. Я неловко повернулась — со стола упала папка и приземлилась у его ног. Нагнувшись, я протянула за ней левую руку и почувствовала, как его глаза сверлят мое кольцо. Когда я выпрямилась, он, прищурившись, смотрел на меня пронзительным взглядом. И сердитым одновременно.
Он повернулся к классу, сделал ученикам несколько резких замечаний по поводу их поведения и пригрозил оставить их после уроков, если они не успокоятся.
— Продолжайте, мисс Джонс. Теперь вы с ними справитесь. — Он произнес это таким тоном, будто очень сомневался в своих словах.
Вместо того чтобы уйти, как я ожидала, он пошел в кладовую при классе и полуприкрыл за собой дверь. Наверняка остался, чтобы послушать мой урок. Уверена, он сделал это специально.
Я разволновалась, во рту горчило, и я сделала несколько грубых ошибок в контурной карте Северной Британии, которую чертила на доске. Мальчики громко поправляли меня, и мне казалось, что в любую минуту директор выйдет из кладовой, возьмет из моих рук мел, прикажет мне сесть за парту вместе с мальчиками и поучиться у него.
Однако он этого не сделал, и к концу урока я с ног валилась от усталости и нервного напряжения, испытывая к самой себе непреодолимое отвращение. После урока я хотела уйти вместе с детьми, но резкий голос остановил меня и велел мне войти в кладовую.
