Грегори хотел что-то сказать, но понял, что в данный момент это не имеет смысла. Едва ли его слова могли что-то изменить. Он не ожидал от Одри такой решительности. Но он сам был виноват в этом, именно он совершил ошибку, именно он был непростительно жесток.
Что же делать дальше? Похоже, выбора не было: оставалось использовать в качестве метода убеждения их физическую тягу друг к другу.
— Почему ты не рассказал о разговоре с Кларенсом сразу после своего возвращения? — Одри тоже встала, расставила ноги, подбоченилась и смерила его ледяным взглядом.
О Боже, как ему хотелось обнять ее, разгладить морщинку на лбу, прогнать все ее тяжелые мысли... Однако легче было достать с неба луну.
— Я собирался сделать это, но увидел тебя в объятиях Дирка и решил дождаться более благоприятного момента.
— Более благоприятный момент не настанет никогда, — ядовито ответила Одри. — Лучше бы ты ничего не говорил мне, потому что это не имеет никакого значения. Мои чувства остались прежними. Спокойной ночи, Грег. Я пошла спать.
Она проплыла мимо так величественно, что он невольно восхитился. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы не пойти за ней следом. Но на сегодня было сказано достаточно. Утро вечера мудренее.
Одри не могла уснуть. Весть о том, что Кларенс наконец сознался, ее удивила. И, наверное, совершенно напрасно: ведь Кларенс уже говорил, что хочет сделать это. Куда удивительнее было то, что Грегори Хартфорд просил у нее прощения.
Он всегда был дерзким, уверенным в себе человеком, никогда не сворачивавшим в сторону. Чего ему стоили эти мольбы? Но реагировать на них Одри не собиралась. Она была абсолютно уверена, что Грегори всегда будет подозревать ее, всегда искать признаки того, что она встречается с другим.
Взять хоть Дирка. Грегори увидел их вместе и сделал совершенно неправильный вывод. И так будет каждый раз. Он отравит ей всю жизнь. Нет, отвергнув его, она поступила совершенно правильно.
Но как ей справиться с собственным телом? Одри не была дурочкой и знала, что Грегори снова потянет эту ниточку. А ей не хватит сил отказать. Может быть, если она уступит, эта тяга постепенно сойдет на нет? Хотелось бы надеяться...
Прошел час, затем второй. Постель превратилась в гору смятых простынь и взбитых подушек. Наконец Одри решила встать и выпить горячего молока. Не зажигая света, она на цыпочках прошла на кухню и пронзительно вскрикнула, наткнувшись на что-то теплое и твердое.
— Тише, — проворчал Грегори. — Какого черта ты крадешься в темноте?
От его крепких объятий Одри бросило в дрожь. На ней почти ничего не было. Судя по всему, на нем тоже. По крайней мере сверху — опустить взгляд она не решилась.
— Я хотела выпить горячего молока.
Нужно что-то делать, причем быстро,--- подумала она. Уйти от него, пока не произошло непоправимое.
— Раз так, позволь за тобой поухаживать.
Он полез в холодильник. Пробившийся оттуда свет подтвердил худшие опасения Одри. Грег был совершенно голым. Она испуганно пискнула и бросилась бежать.
— Одри!
Голос Грегори заставил ее остановиться. Она застыла на месте, но не обернулась. Ей не хотелось смотреть на него, поскольку она знала, как подействует на нее вид его обнаженного тела. Впрочем, уже подействовал. В груди бушевал вихрь чувств, над которыми она была не властна.
— Одри, не уходи!
Она услышала его шаги и быстро обернулась. Иначе он привлек бы ее к себе, а Одри слишком хорошо знала, чем это кончится. Собственная нагота ничуть не смущала Грегори. Дверь холодильника была все еще открыта, и лампочка освещала его сзади. Она видела его стройную и сильную фигуру, его взлохмаченные волосы, выглядевшие так, словно их растрепали нарочно. Одри сжала кулаки, и ногти вонзились в ее ладони. Теперь беды не миновать...
— Скажи, почему ты не смогла уснуть.
Он был близко, так близко, что она слышала его дыхание. И ощущала обольстительный запах чистого мужского тела. Согласившись подождать, Одри совершила ошибку.
Нужно было со всех ног бежать в свою спальню и закрыться там. Впрочем, закрытая дверь ей не помогла бы. Во всем виноваты ее чувства: они отказывались уступать, так что расстояние роли не играло. С таким же успехом Грегори мог находиться в сотне метров от нее.
— Сам знаешь, — коротко ответила она. — Не очень-то уснешь после таких разговоров.
— Значит, ты лежала в постели и ворочала мозгами, — негромко сказал Грегори. — Ну, как, не передумала?
Одри отчаянно замотала головой.
— Нет! Ни за что! И никакие просьбы на свете этому не помогут.
— Тогда поможет это, — хрипло пробормотал он, обняв одной рукой ее талию, а другой обхватив затылок. Он прижал ее к своему сильному телу, прильнул губами к губам, и она сдалась. Сил сопротивляться у нее не было.
Ее пронзила сладкая дрожь. Одри знала, что будет дальше, но это ее уже не заботило. Она раздвинула губы, и его язык проник к ней в рот. Потом мужское бедро коснулось ее бедра, и она оказалась полностью во власти Грегори.
Его руки ласкали каждый дюйм ее трепещущего тела. Она всегда была бессильна против этих ласк. Он мог делать с ней что угодно, знал это и пользовался своим преимуществом. А она не могла его остановить.
Когда Грегори взял ее на руки и понес в свою спальню, Одри показалось, что это происходит во сне, а не наяву. Ничего не случится. Скоро она просто проснется в своей постели.
Но, тем не менее, ей хотелось принять все, что готов был дать Грегори. Он снял с нее ночную рубашку, бережно положил Одри на кровать и остановился рядом, глядя сверху вниз. Его глаза жадно шарили по телу Одри и возбуждали ее сильнее, чем прикосновения. Она протянула руки, призывая Грегори к себе.
Однако тот медлил. Медлил так долго, что Одри начала сомневаться, что он желает ее. Однако потом на его лице мелькнула знакомая, сводящая с ума улыбка, а глаза обольстительно заблестели...
Его ласки не наскучат мне и через тысячу лет, подумала Одри. Надеяться на то, что моя тяга к нему постепенно сойдет на нет, просто глупо. Впрочем, какая теперь разница? Никакой другой мужчина не способен вызвать у меня столь жаркую страсть.
В ту ночь их любовь была особенно пылкой и неистовой. Ей попросту не было конца. Яростные ласки сменялись нежными прикосновениями и поглаживаниями. Их тела заново изучали и вспоминали друг друга. Это было мучительно и прекрасно.
Одри не помнила, когда они уснули. Очнулась она лишь тогда, когда Долл коснулась ее плеча и окликнула.
— Что случилось, моя радость? — спросила Одри.
— Я тебя потеряла.
Только тут Одри вспомнила, где она находится, и почувствовала, что ее щеки залил жаркий румянец. Она осторожно пошарила ногой и с облегчением убедилась, что Грегори рядом нет.
