Гейл прижала сына к груди, глядя на Стэна.
— Извини, я не хотела тебя будить.
— Да я и не спал, — запротестовал тот. — Просто закрыл глаза, чтобы дать им отдохнуть. — Осторожно, чтобы не наступить на Ли Энн, он встал и потянулся за Риччи. — Давай, помогу.
— Ничего, я сама донесу его до детской. Лучше возьми Ли Энн.
Аккуратно Стэн взял спящую девочку на руки. Он уже заметил разницу между близнецами: когда Ли Энн улыбалась, у нее появлялась ямочка на правой щеке, а у Риччи — на левой.
Так же, как и ее брат, Ли Энн зашевелилась. Ее ресницы затрепетали, указывая, что девочка балансирует между сном и пробуждением. Она ухватилась за руку Стэна и пролепетала:
— Уже утро?
— До утра еще далеко. Спи, спи.
Та вздохнула.
— Хорошо, Стэнли, — промурлыкала Ли Энн и снова позволила сну окутать себя.
Гейл с удивлением уставилась на него.
— Она называет тебя Стэнли.
Тот пожал плечами, направляясь к лестнице.
— Я решил, если дети будут называть меня так, то будут чувствовать, что я их друг, один из них.
— Один из них, говоришь? Так, ну-ка, сознавайся, Ли Энн, что ты сегодня натворила?
— Ни за что, — засмеялся Стэн.
Они поднялись по лестнице в детскую.
— Извини, что сам не уложил их в постель.
— Все в порядке. Повезло еще, что они оба дома, никуда не разбежались.
Толкнув дверь бедром, Гейл вошла в комнату.
— А уж то, что мне не придется укладывать их спать — просто счастье. — Гейл положила Риччи в его кроватку. — Ну как, они не сильно тебя изводили?
Ответ зависел от того, что она подразумевала под словом «сильно». Стэн подумал о пакете молока, который Риччи не удержал в руках, и о том, как Ли Энн, воспользовавшись тем, что Стэн занят уборкой в кухне, провела ревизию в материнском гардеробе: примерив все, что попалось ей под руку. Настоящее дефиле. Вспомнил и кучу других мелочей, которыми были насыщены предыдущие три часа.
— Вовсе нет, — простодушно ответил он. — Но боюсь, у тебя не осталось молока.
Гейл напряглась.
— Не поняла.
— Долгая история, — отмахнулся Стэн. — Не стоит вспоминать. — Уложив Ли Энн в постель, он принялся расшнуровывать ботинки, в которых девочка ходила дома. — Мы отлично со всем справились. В перерывах между телефонными звонками.
— Телефонными звонками?
Телефон почти раскалился от звонков сочувствующих родственников, а Трейси один раз даже приехала, вызвавшись остаться и помочь. Но Стэн отослал невестку домой, заверив, что беспокоиться не о чем.
— Кажется, Майлз всем растрезвонил, что я сегодня собираюсь поработать воспитателем. Тетя Мелани, Трейси, Джейн и Кэролайн, все считали своим долгом звонить мне каждые полчаса и проверять, жив ли я еще. Даже не знаю, благодарить их за это или обидеться. Женская часть клана Сайзмуров полагала, что я не сумею поиграть с детьми какие-то три часика.
Гейл не стала говорить своему другу, что ее тоже обуревали подобные сомнения. Она накрыла Риччи простыней и повернулась к Стэну.
— Могу засвидетельствовать в суде, что сумел.
Стэн снял с девочки обувь и носочки. Улыбнувшись, Гейл подошла к ее кроватке и тоже укрыла дочь простыней.
Он думал, что Гейл сначала разденет детей.
— Ты разрешаешь им спать в одежде?
Женщина направилась к двери и поманила его пальцем, призывая последовать за ней.
— Когда они засыпают не в кроватях, я их не трогаю, а то они открывают глаза, начинают болтать и тогда уже не спят всю ночь. Раньше люди спали в том, в чем ходили весь день — и ничего страшного. Если дети заснули, лучше их не трогать.
— Это ты в умной книжке по воспитанию детей прочла?
Она устало улыбнулась.
— Нет, на собственном опыте убедилась.
В гостиной Стэн в углу под кучей игрушек нашел свою куртку. Он поднял ее и отряхнул.
Гейл выглядела такой усталой. Боже, как ему сейчас хотелось обнять ее и не выпускать из своих объятий до тех пор, пока рассвет не пробьется в щелки между штор.
Именно поэтому надо уходить отсюда, как можно скорее.
— У тебя замечательные малыши. Пожалуй, это самое лучшее, что он мог ей сейчас сказать.
— Спасибо. Приятно слышать.
Взяв под руку, она проводила друга до двери.
— Я, наверное, повторюсь, если скажу, что просто не представляю, что бы делала без тебя.
Стэн попытался не искать скрытый подтекст в ее комплименте.
— Ты бы со всем справилась. Потому что — молодец. И всегда такой была.
Гейл покачала головой. Это далеко не так. Взять хотя бы то, во что она превратила свою жизнь.
— Да уж, молодец-огурец.
Стэн уже вышел из дома, когда она вдруг вспомнила.
— О, Стэн, подожди. Твои игрушки.
— Это мой подарок самым милым малышам в мире. Они им очень понравились. Ты бы видела, с каким удовольствием дети играли сегодня.
— Это потому, что они были вместе с тобой. — Гейл дотронулась до его щеки, повинуясь какому-то слепому порыву. Порыву, которого она совершенно не понимала. Ведь это же Стэнли. Она улыбнулась. — Как бы мне тебя отблагодарить?
Стэн позволил себе очертить большим пальцем контур ее губ, словно пытался впитать улыбку через поры кожи.
— Ты только что это сделала. Просто продолжай улыбаться. — Он медленно наклонил голову, как будто собирался поцеловать ее, не устояв перед искушением. Но в последний момент отпрянул. — Увидимся в среду, — крикнул на прощание уже от машины.
Гейл наблюдала, как он открывает дверцу, усаживается на сиденье… Но поймала себя на том, что хочет быстрее улечься в постель. Она была слишком измотана сегодняшним днем, чтобы пытаться найти смысл происходящему. Слишком испугана, чтобы найти объяснение своим чувствам.
— До среды, — прошептала она.
Сколько всего предстояло сделать до среды. И начнет она с того, что поднимется сейчас наверх и заберется под одеяло.
Майлз закрыл дверь за протрезвевшим и в очередной раз искренне кающимся в содеянном Джеймсом Классоном.
Наверное, им нужно установить в вытрезвителе вращающуюся дверь, решил начальник полиции, запирая замок. Он уже сбился со счета, сколько раз Джеймс ночевал здесь с тех пор, как Майлз занял свой пост. Хотя мистер Классон и вел себя, когда выпивал, довольно-таки мирно, но Майлз просто не мог наблюдать, как кто-то так бессмысленно тратит свою жизнь.
Он вернулся в офис, где его ждал Стэн. Тут же хмурый вид Майлза осветила лукавая улыбка.
— И как ты позволил себя захомутать? — прищуриваясь, спросил он.
Стэн просил Майлза позволить ему прийти завтра на работу после обеда, а причину объяснил после допроса с пристрастием.
