Пошел ты к черту! — сердито подумал Рамон и выключил радио.
Ливень прекратился так же неожиданно, как и начался, когда машина уже въехала в город. Рамон выключил «дворники». От наступившей тишины, а может, наоборот, от громкого клаксона какой-то машины Синтия открыла глаза и потянулась. Первое, что она увидела перед собой, — знакомые темно-карие глаза Рамона.
— Привет, — ласково сказал он, и Синтия почувствовала, как под этим теплым взглядом все в ней перевернулось.
— Привет, — смущенно отозвалась она.
Хотя чего я стесняюсь после всего, что произошло между нами в отеле? — удивилась она, но все же отвела глаза и сделала вид, будто усаживается поудобнее на сиденье.
— Где мы? — Синтия посмотрела в окно.
— В пробке, — усмехнувшись, сообщил Рамон. — Ты проспала почти час. Что, плохо выспалась ночью?
— Дождь, кажется, перестал, — заметила Синтия, игнорируя его вопрос.
— Да, только что, — отозвался Рамон.
Машина наконец тронулась и вскоре выбралась из пробки. Синтия отрешенно читала таблички с названиями улиц, которые казались ей знакомыми. Она не понимала почему. Если бы ее вдруг спросили, она с уверенностью ответила бы, что не только не жила, но никогда даже не бывала в этом городе.
— Ты сказал, что у тебя в Балтиморе дом и, кажется, шесть отелей? — спросила Синтия. — Не проще ли было бы жить в номере одного из твоих отелей, чем тратиться еще и на дом?
— Ты очень рассудительна. — Рамон усмехнулся.
От этой усмешки у Синтии снова засосало под ложечкой. Действительно, только благодаря своей рассудительности она продержалась весь этот неимоверно трудный для нее год.
— Жить постоянно в отелях для меня все равно, что жить на рабочем месте, — объяснил Рамон. — Отель хорош, если приехал на время, а для постоянного проживания мы с тобой решили свить собственное гнездо.
Синтия заметила, что он плавно включил ее в свою жизнь.
— У нас еще есть дом в Чикаго, где расположен мой головной офис, — продолжал Рамон, — а также в Лондоне, в Париже, в Амстердаме, и еще на Ямайке, куда мы с тобой частенько наведывались понежиться на солнышке на берегу океана.
— Мы действительно любили красиво пожить?
— Нет, на самом деле мы оба много работали, постоянно находились в разъездах и жили, можно сказать, на чемоданах.
— Но в шикарных люксах.
Рамон снова усмехнулся.
— Издержки производства.
— Надо сказать, довольно экстравагантные издержки.
— Ты всегда любила жить на широкую ногу, — лениво поддел ее Рамон.
— Я? — Синтия возмущенно уставилась на него. Ей совсем не понравилось сообщение, что в прошлом она была избалованной дамочкой.
Тем временем машина, ехавшая вдоль зеленой металлической ограды, свернула и остановилась у железных ворот. Вдали возвышался красивый белый дом.
Рамон вытянул руку через открытое окно и, видимо, нажал на какую-то кнопку, потому что ворота автоматически разъехались. Машина въехала на территорию усадьбы. По обеим сторонам подъездной дорожки зеленели аккуратно подстриженные газоны, обнесенные изящными цветочными бордюрами. Рамон затормозил перед парадным входом в особняк, украшенный стоящими у основания лестницы двумя каменными вазонами, в которых пламенела герань.
На этот раз Синтия не стала дожидаться, когда Рамон откроет для нее дверцу. Она вышла из машины и замерла, разглядывая дом. На фоне серого облачного неба он казался прозрачно-белым. Особняк выглядел очень элегантным, ухоженным, но…
Мне здесь не нравится, вдруг с удивлением поняла Синтия. Она даже поежилась от неприятного ощущения.
Вышедший из машины Рамон мрачно наблюдал за ее реакцией. От его внимания не ускользнуло, как Синтии повела плечами, словно ей вдруг стало холодно. Рамон знал, почему она поежилась. Интересно, а догадалась ли Синтия, в чем дело?
Напряжение тисками сдавило его виски. Рамон выжидал, когда заговорит Синтия, чтобы понять, как вести себя дальше. Приезд в этот дом мог обернуться сущим кошмаром для нее, и на это действительно были причины. Он ожидал того же от их первой встречи в Гаррисберге, от упоминания о «Трампе», но все обошлось. Может быть, и на этот раз пронесет?
— Неужели мы жили здесь? — неуверенно спросила Синтия.
Рамон почувствовал невероятное облегчение, словно гора свалилась с его плеч. Кажется, обошлось.
— Да, — подтвердил он, удивляясь, как спокойно прозвучал его голос. Рамон направился к ступеням, поигрывая ключами от дома, и, не оборачиваясь, бросил: — Ты идешь?
Нет, мысленно ответила Синтия, не понимая, почему этот дом отталкивает ее. Неприятие было слишком сильным, чтобы игнорировать его, и она осталась стоять у машины. Когда Рамон повернул ключ в замке и распахнул дверь, у Синтии захватило дух, а в следующий момент она почувствовала плотный комок в горле. Рамон тоже замер, словно ожидая чего-то.
Тревожное молчание повисло в теплом влажном воздухе летнего вечера, сдавило Синтии грудь, мешая дышать. Она услышала глухой звон в ушах, в голове все начало окутываться туманом.
Нет, я не должна упасть в обморок! — взмолилась она, обращаясь неизвестно к кому. Только не сейчас!
Словно поняв, что сейчас происходит с Синтией, Рамон резко повернулся и бросился к ней. Он показался ей в этот момент каким-то необыкновенно прекрасным, сильным, стройным. Синтия поверить не могла, что этот незаурядно красивый мужчина может испытывать нежные чувства к жалкой калеке, каковой она сейчас являлась.
— Скажи, почему ты женился на мне? — прошептала она, с трудом выговаривая слова.
Лицо Рамона окаменело.
— Почему вообще мужчины женятся на красивых девушках? — ровным голосом ответил он вопросом на вопрос.
Слово «красивая» Синтия предпочла пропустить мимо ушей, поскольку оно кардинально меняло акценты, делая внешнюю красоту более значимой, чем личностную, духовную.
И все же… что-то заставило ее опустить глаза. Синтия хмуро уставилась себе под ноги.
— Если бы мне пришлось прожить жизнь заново, я бы снова женился на тебе, не задумываясь. — Рамон смотрел на нее в упор, и Синтия подняла глаза, будто загипнотизированная его взглядом. — Если бы ты снова вздумала убежать от меня, я искал бы тебя до конца своих дней.
— Но, когда я это сделала, ты все же не искал меня? — хрипло выдавила Синтия, чувствуя, что поиск ответа на этот единственно главный вопрос сулит быть долгим и нелегким и что именно ради этого она находится сейчас здесь.
Рамон одной рукой ухватился за открытую дверцу, у которой стояла Синтия, другую положил на крышу машины и навис над Синтией. Она почувствовала себя так, словно оказалась в ловушке, и стала судорожно хватать ртом воздух, будто выброшенная из воды рыба. Испуганный взгляд молодой женщины метался от растянутых в дьявольской улыбке губ Рамона к поблескивающим как раскаленные угли глазам и обратно к хищно белеющим зубам.
