— Сэнди, выручи нас. Мы с Рут затеяли блинчики, а ничего не получается. Ну, пожалуйста.
Спросонья она плохо соображала и никак не могла сосредоточиться. Спина и поясница затекли, руки одеревенели — а все этот проклятый нескладный диванчик, где не вытянешься как следует.
— Мы будили Тони, а он только что-то бормочет и опять засыпает. Мне стало его жалко.
Девочка не была настырной, но, похоже, своего всегда добьется. От Сэнди она упорно не хотела отставать.
— Понятно, его ты пожалела, а…
— Сэнди, милая, мы же ради него решили. Я знаю, как он их любит.
Практически у нее не было никакого опыта общения с детьми, да и при чем тут опыт? Хочешь — не хочешь, — вставай, иди, помогай, раз просят, — никуда не денешься.
— Хорошо, дайте мне только умыться и почистить зубы. Потом во всем разберемся.
Однако появившись в кухонном отсеке, где Лизи и Рут успели устроить на столе бедлам, Сэнди прежде всего решила сварить кофе. Она любила начинать утро с маленькой чашечки бодрящего, крепко заваренного кофе. Между прочим, когда его аромат разносился по их нью-йоркской квартире, просыпался и Тони, даже если ночь провел за письменным столом, работая над рисунками.
Справедливости ради надо сказать, будь под рукой поваренная книга, Сэнди было бы поспокойней. Она не из тех хозяек, что обходятся без подсказок. А еще лучше — иметь пакет полуфабриката: высыпал, добавил воды — и жарь. Так она чаще всего и поступала. Сейчас же, медленно попивая кофе, Сэнди мучительно пыталась сообразить логически, без чего не обойтись, готовя элементарное тесто.
— Начнем, Лизи! Во-первых, вымой миску — у вас получилась бурда.
— Да уж, — без обиды сказала девочка. — Только муку перевели зря.
— Ладно, не горюй. Не такая уж это потеря… Во-вторых, готовь три яйца, примерно поллитра молока… Ну, что еще… Соль, сахар…
— Сколько брать муки?
Не моргнув глазом, Сэнди вышла из положения.
— А это мы сообразим по ходу дела… Экспериментировать — так экспериментировать, — сказала она, комически гримасничая, чем и рассмешила девочек, дав им понять, что по кулинарной части она с ними на равных…
Тони, конечно, давно проснулся от голосов и хохота, доносившихся из-за кухонной перегородки, и аппетитных запахов, заполнивших комнату. Он неоднократно говорил себе, что пора навесить дверь.
Впрочем, Тони вполне обходился и без нее. Весь дом требовал перестройки. Купил он его в основном из-за участка. Пересмотрел уже кучу новых проектов, предусматривающих все современные удобства, но ни на одном пока не остановился. Да и ради чего или кого ему было торопиться? Полухолостяцкая, полуженатая жизнь таким подвигам отнюдь не способствовала…
Сделав вид, будто только продрал глаза, Тони наконец появился в кухне.
— Что это вы тут приготовили? — Он нарочито громко втянул в себя воздух и даже облизнулся.
— Это называется завтрак, — рассмеялась Сэнди, чуть смутившись от того, что он при девочках чмокнул ее в щеку.
— Где это ты научилась так готовить?
— Да я в общем-то ни при чем. Девочки почти все сделали сами.
Рут и Лизи просияли, однако чувство справедливости взяло вверх.
— Если честно, без Сэнди мы бы не справились. Когда был жив папа… — девочка запнулась, заморгала белесыми ресницами, — он сам делал тесто, зато мне доверял жарить.
Тони на секунду прижал девчушку к себе и тут же обратился к Сэнди:
— Вот уж не знал, Рыжик, что в тебе прорезались кулинарные таланты.
— Ну тебя, — шутливо отмахнулась она. — Лучше ешь, пока не остыли.
С явным удовольствием Тони уминал блинчики, причмокивал, закатывал глаза, явно потешая всех.
В обмен на обещание, что перед отъездом в Брансуик их отвезут на пляж, девчонки перемыли посуду и навели порядок на кухне. Сэнди тоже начала собираться.
Воспользовавшись моментом, когда Тони и девочки вышли зачем-то во двор, достала свою дорожную сумку. С грустью подумала о скором возвращении в Нью-Йорк. Пожалуй, если бы муж настоял, она могла бы остаться тут навсегда. Готовила бы завтрак на этой старой, нелепой плите, вызвала мастера починить газовую колонку в ванной и стиральную машину, навела бы порядок…
Но он же не предлагает ей стать в доме хозяйкой, даже не заикается… И присутствие девочек тут ни при чем. Если бы захотел, улучил бы момент. Скорее всего, его устраивают сексуальные отношения, которые не влекут дополнительных взаимных обязательств.
Сэнди знала многие пары, живущие именно так: встречаются, проводят вместе уик-энд или отпуск, а потом разбегаются в разные стороны. Счастливы ли они? Возможно. Со стороны именно так все и выглядит. Если вдуматься, вариант и для нее вполне приемлемый, нужно только научиться сжав зубы терпеть, довольствуясь эрзацем семьи.
Какая ирония судьбы, горько усмехнулась Сэнди. Вместо того чтобы изо дня в день просыпаться в одной постели, вместе завтракать, читать утренние газеты, потом усаживаться каждый в своем углу (она за пишущей машинкой, он — за столом, заваленным набросками карикатур), изредка через плечо обмениваясь вопросами и советами, они будут существовать каждый сам по себе до следующей встречи — через полгода, год?..
Чем окажутся заполненными ее нью-йоркские будни, Сэнди знала: редакция, дом, деловые встречи. А Тони? Кончится август, он переберется с острова в Брансуик до следующего сезона гнездования черепах, а вот чем он заполнит свою городскую жизнь? Утром и днем, конечно, работой над рисунками, вечерами же… И тут она с болью в сердце вспомнила о Долли Клинф…
Тони сразу уловил, сколь печально-задумчива Сэнди. Решив, что та просто утомлена бессонной ночью, не стал мучить ее вопросами. И пока девчонки плескались в волнах, наслаждаясь последними мгновениями уик-энда на Фрисколе, Тони растянулся рядом с Сэнди на пляжном одеяле. Его тоже одолевали печальные мысли.
Утром он совсем не удивился, увидев, как Сэнди пакует свои вещи. Ей необходимо быть в городе, чтобы заполнить блокнот недостающими интервью. Ему все равно предстояло отвезти домой девочек, естественно, она собралась ехать с ними заодно. Беда заключалась в другом. Через несколько дней Сэнди вернется к себе в Нью-Йорк.
Что же делать?
Если попросить остаться навсегда с ним, она наверняка предложит попробовать возобновить совместную жизнь в Нью-Йорке. А он очень сомневался, сможет ли пойти на это. Там он чувствовал себя провинциалом, в родном же штате Джорджия стал хозяином самого себя, ощущал свою нужность на острове, готовился перестроить здесь свое жилище, привести в порядок дом в Брансуике, много рисовал для знаменитых газет и журналов, местных изданий. Словом, жизнь его была насыщенной и полной, если не считать пустоты сердца.
