Ознакомительная версия.
Немного успокоившись, Джина скрестила руки и устроилась поудобнее.
– Господин дипломат, твой отец та еще штучка.
Верно подмечено. Но даже зная, что отец далек от идеала, Джек никогда и никому не позволял вставлять едкие замечания на его счет. Так же как и сама Джина никогда не терпела неподобающих замечаний о герцогине.
– Извини. – Джина явно что-то поняла по его лицу. – Мне не следовало так говорить.
Коротко кивнув, Джек принял извинения.
– И ты меня прости. Мне следовало сказать про детектива, но я узнал о нем лишь после возвращения из Швейцарии, когда это уже не имело никакого значения.
– Но почему? Неужели у тебя совсем не было никаких сомнений?
– Нет, не было. – Джек окончательно успокоился. – Может, мы и не всегда соглашаемся, даже в таких важных вопросах, как брак, но мы всегда были честны друг с другом.
У Джины вдруг защипало в глазах. Отчаянным усилием воли она все же сумела сдержать слезы, но при этом чувствовала себя невыносимо маленькой, жалкой и уставшей.
– Слушай, последние пару дней были очень насыщенными, и, кажется, я переоценила свои силы. Наверное, мне лучше прямо сегодня вернуться в Нью-Йорк.
– Что-то с ребенком? – Джек бросил на нее встревоженный взгляд.
– Нет! С ним все отлично.
– Тогда это из-за отца. – Еще один короткий взгляд. – Или все дело в нас?
– В основном в нас. – Джина заставила себя улыбнуться. – Думаю, ты заметил, что последние пару дней у нас совсем не было времени на сон, и сейчас мне больше всего хочется повалиться в родную кровать и отключиться.
– Ты действительно хочешь именно этого?
– Да, именно этого я сейчас и хочу.
Когда Джек привез ее в «Плазу», у нее как раз осталось время, чтобы побросать все вещи в чемодан и бежать на самолет.
– Можешь меня не ждать, я доеду на такси.
– Я сам тебя отвезу.
Собравшись за двадцать минут, Джина позвонила и договорилась, чтобы номер прибрали, бросила ключ-карту в конверт и просунула его под дверь главного офиса «Тремейн групп», располагавшегося здесь же, в «Плазе». Вроде все. Элейн Паттерсон должна вернуться уже завтра, так что и тут все в порядке, а итоги предпоказа и пару оставшихся вопросов они могут обсудить и по почте.
По дороге в аэропорт Джина старательно убеждала себя, что поступает правильно. Ей нужно успокоиться, прийти в себя и залечить сердечные раны после двух совместных ночей. Вот только почему же все ее существо так и молит о еще одной ночи? Или двух? Или трех?
Интересно, думает ли сейчас и Джек о чем-то подобном?
На прощение он ухватил ее за подбородок, слегка приподнимая голову:
– Позвони, когда доберешься.
– Хорошо.
– И отдохни.
– Так точно, сэр.
– Может, мы еще и не скоро встретимся, но я обязательно приеду на твой следующий осмотр у врача.
Нет уж, уж лучше увидеться скоро. Совсем скоро. Закрыв глаза, Джина подставила губы под поцелуй.
Почти семь часов спустя Джина наконец-то подъехала к «Дакоте». Сперва ее самолет задержали, а потом и вовсе отменили, так что после часового сидения в самолете всем пассажирам пришлось возвращаться в зал ожидания, пока для них подыскали новый самолет. Решив, что Джек будет волноваться, Джина позвонила ему один раз где-то посреди этого бесконечного ожидания и второй раз, когда наконец-то приземлилась в Нью-Йорке.
Было уже за полночь, поэтому Джина решила не будить бабушку звонком, а, поздоровавшись с швейцаром, сразу поднялась наверх и бесшумно открыла дверь. Осторожно пробираясь к спальне, она вдруг что-то услышала и остановилась.
Точно, ей не показалось. Какое-то тихое позвякивание на кухне.
– Бабушка?
Джина хотела было уже открыть дверь, но тут она сама распахнулась, и Джина уставилась на черную футболку и небритый подбородок.
Полузабытые уроки самозащиты мгновенно вспыхнули у Джины в мозгу, но ее хватило лишь на то, чтобы стащить сумочку с плеча и со всей силой врезать ею по незнакомцу.
– Hé! – Подняв руки, мужчина закрылся от удара. – Vârj!
– Ах ты мерзавец!
Джина замахнулась еще раз, но на этот раз грабитель вырвал у нее сумочку.
– Если ты только что-нибудь сделал бабушке…
Проскочив мимо него на кухню, Джина ухватила самый большой и острый нож.
– Jézus, Mâria és Jôzsef! – выкрикнул он, пригвоздив ее запястье к столу. – Остановись, Юджиния, остановись.
– Откуда ты знаешь мое имя? – Сердце все еще бешено билось у нее в груди. – Что ты здесь делаешь? Где бабушка?
– Герцогиня, скорее всего, спокойно спит у себя в комнате. Я здесь потому, что она пригласила нас с сестрой немного у нее погостить. И я знаю твое имя, потому что мы кузены.
– Кузены.
– Да. Ну или что-то вроде того.
Джина осторожно высвободила руку, и незнакомец улыбнулся:
– Я Доминик. Доминик Сен-Себастьян. Я вырос в Будапеште, но мои родители, как и твоя бабушка, родом из Праджеша.
Джине потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что речь идет о городе на границе Австрии и Венгрии, который когда-то находился в самом сердце Карленбургского герцогства.
– Ничего не понимаю. Когда ты приехал?
– Сегодня. – Доминик указал на работающую кофеварку. – В Нью-Йорке уже ночь, а в Венгрии ранее утро. Я еще не привык к смене часового пояса, и мое тело настоятельно требует привычную дозу кофеина. Если составишь мне компанию, я расскажу, как мы с Анастасией очутились у тебя дома.
– Кофе я не пью. – Джина машинально погладила себя по животу, стараясь свыкнуться с присутствием незнакомого мужчины на бабушкиной кухне.
– Тогда чаю?
– Давай. Заварка там. – Она указала на нужный шкафчик.
– Я знаю.
Оказалось, темноволосый красавец отлично ориентируется на их кухне, и уже через пару минут они удобно устроились за столом с горячими чашками в руках.
– Как я понимаю, герцогиня никогда не говорила ни обо мне, ни о моей семье? – почти без акцента спросил Доминик. От чуть смещенного ударения и непривычного выговора некоторых слов его речь становилась лишь интереснее и сексуальнее.
Гадая, где он учился английскому, Джина покачала головой:
– Бабушка говорила, что у нас с Сарой есть какие-то дальние кузены, но в подробности никогда не вдавалась.
– Да, мы действительно очень дальняя родня и при желании вполне можем пожениться.
Джина чуть чашку не уронила.
– Что-что?
– Мы очень дальние родственники, так что ни законы, ни церковь не воспрепятствуют нашему браку, возникни у нас такое желание.
Джина заподозрила что-то неладное. Неужели бабушка только притворялась, что принимает ее выбор стать матерью-одиночкой, а на самом деле строила какие-то макиавеллевские планы?
Ознакомительная версия.
