— Мы создаем собственный бизнес! — с гордостью заявила Джессика одной из своих бесчисленных подруг.
Джеймс Вудвордс дал Джессике развод без каких-либо возражений и с таким облегчением, которое удивило его самого.
Этих подробностей Хельга, конечно, не знала. Она лишь смутно догадывалась о причине расставания Джеймса с его первой женой, особенно после разговора с его старшей незамужней и бездетной сестрицей.
— В прошлый раз Джимми женился на вертихвостке! — решительно заявляла золовка, с наслаждением затягиваясь тонкой папиросой в длинном мундштуке. И смачно добавляла короткое грубое словцо, которое, по ее мнению, вполне точно характеризовало Джессику.
По доходившим до нее слухам Хельга знала, что у ее золовки была весьма бурная молодость. Сестра мужа понимала толк и в мужчинах, и в женщинах, так что ее суждению Хельга доверяла вполне. Хорошо, что она не слышала, как в одной из бесед с братом ее новая родственница выдала:
— В тот раз ты женился на вертихвостке, а в этот — на статуе. Не везет тебе с бабами, братишка!
Джеймс Вудвордс и сам чувствовал внутренний холод жены. Иногда его начинала раздражать ее всегдашняя невозмутимость, хотелось изо всех сил потрясти ее за плечи, накричать на нее, чтобы вызвать хоть какие-то эмоции. Но мистер Вудвордс тут же брал себя в руки. Холодное безразличие Хельги устраивало его гораздо больше, чем бьющая через край энергия первой жены.
Мистер Вудвордс никогда не был глупцом и превосходно понимал, что равнодушие Хельги к плотским утехам и есть та основа, на которой держится их семейная жизнь. Ее затянувшаяся девственность и полное неведение в отношении секса вселяли в мистера Вудвордса уверенность, что во втором браке ему гарантирована безусловная верность жены. Намучившись с Джессикой, он считал женскую верность важнейшим условием счастливой семейной жизни. А любить его было не за что. В свое время эту истину ему более чем доходчиво растолковала первая жена.
Собственные сексуальные проблемы мистер Вудвордс успешно решал благодаря коротким ни к чему не обязывающим связям на стороне. Его жену это нисколько не волновало. Возможно, Хельга и не подозревала об изменах мужа. Мистер Вудвордс был очень осторожен, и никакие доброхоты ни разу не поставили Хельгу в известность об истинном положении дел.
Во всем остальном Хельга была превосходной супругой. С детства приученная к порядку аккуратной матерью, Хельга легко, без жалоб и как-то незаметно справлялась с хозяйственными хлопотами. Прекрасно воспитанная и неизменно доброжелательная, она пришлась по душе знакомым мистера Вудвордса, и они наперебой поздравляли его с удачной женитьбой.
Рождение сына особенно не взволновало ни Хельгу, ни ее мужа. Хельга не привыкла сидеть дома и, едва оправившись от родов, вернулась на работу. Маленький Дилан был передан на попечение няни, а затем матери Хельги, которая была несказанно этому рада.
Без каких-либо специальных педагогических приемов бабушка обучила Дилана немецкому языку. Так что в три года ребенок вполне бегло мог изъясняться как на немецком, так и на английском. У них был собственный, известный лишь им двоим уговор — на улице и в гостях разговаривать по-английски, а дома только по-немецки. Видя способности внука, бабушка начала потихоньку обучать его чтению и письму на двух языках, и мальчик уже в пять лет свободно читал сказки братьев Гримм на немецком.
Когда пришло время отдавать ребенка в школу, учителя в один голос заявили изумленным родителям, что в первом классе начальной школы ему делать нечего, и Дилан был сразу зачислен во второй.
Все свои детские годы Дилан провел возле бабушки. Родители ревностно контролировали его учебу, изредка устраивали сыну детские праздники. Дилан любил своих родителей, но бабушка была для него всем. Ее смерть стала для Дилана первым настоящим ударом. Ему тогда исполнилось пятнадцать.
Из очаровательного, послушного ребенка он превратился в весьма ершистого подростка, которому непременно надо было спорить с родителями по любому поводу. Дилан и сам не знал, что его больше раздражает — приверженность родителей бесхитростному провинциальному образу жизни или их категорическое нежелание вступать с ним в какие-либо дискуссии. Все выпады сына они отражали с каким-то непреходящим спокойствием.
Блестяще окончив школу, Дилан без малейших затруднений поступил на экономический факультет, выиграв ежегодную стипендию. Он почему-то был уверен, что родители мечтают в будущем видеть своего сына учителем. Однако предвкушаемых Диланом бурных объяснений так и не состоялось. Родители спокойно поздравили сына с блестящим окончанием школы и поступлением в университет, и на этом все обсуждения закончились. Жизнь стремительно менялась, но мать с отцом словно ничего не замечали.
Временами Дилану казалось, что они с бабушкой относились к одному и тому же миру, а родители — к совершенно другому, холодному и враждебному. Дилан иногда с грустью думал, что, будь бабушка жива, он гораздо чаще приезжал бы в родной город и подолгу бы в нем гостил.
Дилан рассказал Джереми лишь часть правды о происхождении внезапно свалившегося на него наследства. Он припомнил, как однажды, вернувшись с лекций, столкнулся на пороге своей квартиры с очень пожилым незнакомым человеком. Несмотря на явно преклонный возраст, держался незнакомец весьма бодро и с большим достоинством. Да и одет он был стильно и дорого, отнюдь не по-стариковски.
Завидев Дилана, незнакомец отчего-то просиял и протянул ему руку, как хорошему знакомому. Дилан с улыбкой пожал гостю руку и пригласил его в гостиную.
— Я сейчас сварю кофе, — начал было он, но мать резко его перебила:
— Это ни к чему. Господин уже уходит.
Пораженный Дилан вопросительно посмотрел в глаза матери, но та молчала с суровым застывшим лицом. «Господин» послушно открыл дверь и, уже выходя, полуобернулся к Дилану и с улыбкой сказал:
— Всего доброго, Дилан. Рад был повидаться.
Мать молча закрыла за странным гостем дверь и ушла в свою комнату. Отец просто от всего устранился, уединившись в гостиной с телевизором. Однако в этот раз родителям оказалось не так-то легко уйти от объяснений. После его настойчивых расспросов мать наконец сдалась.
— Это брат твоей бабушки, — коротко произнесла она, не глядя на сына.
— Но почему я раньше его никогда не видел у нас в гостях? — недоуменно спросил Дилан. — И разве обязательно было так невежливо его выставлять?
— Потому что мы не хотим поддерживать с ним какие-либо отношения, — сурово заявила мать. — И тебе не позволим.
