Очень мило с твоей стороны позаботиться о моем отъезде.
– Это не моя добрая воля, – возразил Данте. – Это прописано в твоем контракте. Ты уезжаешь завтра утром. Машина заберет тебя ровно в шесть. У тебя будет время собрать вещи и попрощаться со всеми сегодня.
Как она могла забыть, что это Данте Акоста, член знаменитой семьи Акоста, миллиардер и игрок в поло мирового уровня? Полностью восстановив ногу, Данте больше ни от кого не зависел, и он явно стремился двигаться дальше – прежде всего, подальше от девицы, которая почти ничего не знала о сексе.
– Я подумал, что тебе нужен первый доступный рейс, чтобы ты успела подготовиться к Рождеству дома с отцом.
– Верно. Это так заботливо с твоей стороны.
– Тебе понадобится дополнительный чемодан?
Для двух нарядов и безделушек, купленных на рынке?
– В этом нет необходимости, но еще раз спасибо.
– Время полета тебя устраивает? – уточнил Данте.
Джесс оставалось только надеяться, что она не выглядела сейчас так же ужасно, как чувствовала себя.
– Вполне, – солгала она. – Время идеальное.
Даже пес посмотрел на нее с беспокойством. Животное не обманешь.
– Я буду готова выехать в шесть.
– Хорошо. Пожалуйста, не беспокойся о моем дальнейшем лечении. Я уже нанял физиотерапевта, который продолжит начатое тобой лечение.
– Хорошая идея, – машинально согласилась она. Данте не терял времени зря.
– Я не подведу тебя, – пообещал он с улыбкой.
– Я бы никогда так не подумала о тебе. – К ее ужасу, по ее щеке скатилась слеза.
– Если тебе это будет интересно, новый физиотерапевт – крупный, крепкий мужчина, – с усмешкой сообщил ей Данте.
Как Джесс ни пыталась, она не могла выглядеть бесстрастной. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться прямо здесь перед ним.
– Физиотерапевты бывают всех форм и размеров, – согласилась она с натянутой улыбкой. – И я уверена, что кого бы ты ни выбрал, это будет хороший специалист.
– Он должен оправдать это звание, – сказал Данте с улыбкой. – Ты установила довольно высокую планку.
Но ее контракт закончился. Она должна была с этим смириться.
– Я оставлю свои записи, хотя, несомненно, у твоего нового терапевта будут свои собственные идеи.
– Джесс…
– Все в порядке. Я ведь собиралась вернуться домой на Рождество.
Джесс в последний раз потрепала пса по холке.
Данте преградил ей путь, когда она встала, чтобы уйти.
– Твой отец будет рад тебя видеть.
– Я буду рада его увидеть, – сказала Джесс.
– Я бы сам отвез тебя обратно, – объяснил Данте, придерживая для нее дверь, когда они выходили из конюшни, – но у меня есть одно дело, а еще моя первая команда тренируется послезавтра, и я хочу немного потренироваться перед этим.
– Это прекрасные новости, – честно призналась она.
– Я знаю, что ты собираешься сказать: не переусердствуй, – сказал Данте. – Обещаю, что не буду. Я обязан своим выздоровлением тебе, и я очень ценю, что ты для меня сделала.
«А ты для меня», – подумала Джесс, а ее сердце сжалось, когда она увидела улыбку на губах Данте.
– Ты научил меня никогда больше не быть наивной, – заключила она, вернув себе обычное разумное «я».
Сколько еще она могла выдержать? Она совершенно расклеилась и изо всех сил пыталась скрыть от него свое отчаяние. Меньше всего ей хотелось показать Данте свою слабость.
Они уже почти подошли к дому, когда Данте схватил ее за руку.
– Это была для тебя просто работа, Джесс?
Она не могла скрыть слез в глазах и даже не пыталась.
– Я буду скучать по тебе, – выпалила она. К чему ей нужна была гордость? Что она могла потерять, когда терять было нечего?
– Я тоже буду скучать по тебе, – признал Данте.
– Просто позаботься об этих пони и о себе, – попросила она. – В частности, позаботься о Мун. Ей нужно много внимания.
– Как ты можешь в этом сомневаться? – спросил Данте.
– Я не сомневаюсь, я просто еще раз прошу об этом, – честно сказала Джесс. Когда дело касалось его животных, любовь и желание Данте заботиться о них были такими же искренними, как и ее собственные. У него были проблемы в общении с людьми за пределами его семьи и персонала, но не с животными.
– Мы не забудем тебя, Скайлар, – сухо сказал он, отступая.
Когда Данте упомянул имя гадалки Скайлар, она едва сдержала рвавшееся с губ ругательство. К сожалению, ее мать ошибалась. В этом имени не было никакого волшебства. Была только Джесс. Только Джесс, которой сейчас очень больно.
Плакать она не будет, решила Джесс, стоя у кухонной раковины в канун Рождества в Йоркшире. Дело было не в ней и не в Данте, по которому она так сильно скучала. Дело было в деревне, в которой она жила, и в ее отце, и в его друзьях, которые поддерживали его, пока она работала. В этом году, благодаря продаже пони, они могли позволить себе настоящее Рождество, а это означало, что она могла поблагодарить всех, пригласив к себе на праздник жителей деревни, как это делала раньше ее мать.
Вид за покрытым инеем окном идеально подошел бы для рождественской открытки. Снежные феи прилетели рано в этом году, покрыли загоны белоснежной глазурью, а заборы сверкающими снежными пиками. Ее отец большую часть дня проводил с другими местными фермерами, прочесывая болота в поисках потерявшихся животных.
Безутешный вдовец Джим Слейтхоум вернулся к жизни, как того и хотела бы ее мать. Конечно, ему было грустно и он все еще скучал по жене, но теперь, благодаря всем своим друзьям и медицинской помощи, которую он наконец согласился принять, он выработал свой план, как справляться с трудностями.
«У нас все в порядке», – твердо сказала себе Джесс, делая последние приготовления к празднованию Рождества. Но как бы ни старалась, она не могла забыть о нем. Где был Данте? Что он делал в это Рождество? Наверняка он проведет его со своей семьей. Ведь у него была такая большая семья.
Если бы он только жил не так далеко, она забыла бы про свою гордость и пригласила бы его к себе. «Если только» – какая заезженная фраза! На самом деле он совершенно не нуждался в ее приглашении.
Так где же он был?
Согласно ее самому надежному информатору, газете «Поло Таймс», Данте Акоста одержал уже три победы на соревнованиях.
Если бы он не повредил свою ногу, она бы не встретилась с ним и жила бы сейчас спокойно, не страдая от несбыточных желаний.
Она нашла информацию о враче, который занялся последующим лечением Данте, и, честно говоря, его
