будучи знакомыми лишь пару недель. И это выглядит забавным. Но Кириллу уже сорок, он не может вести себя, как ребенок. Возраст не тот.
Мой смех переходит в истерический хохот. Из глаз идут следы, я закрываю рот руками, но не могу остановиться. Я смотрю в глаза Кириллу и понимаю: вот она зеленая тоска. Зеленая, мать вашу.
Он говорит абсолютно серьезно. Наконец-то, я перестаю хохотать.
— Это не любовь, — с голосом, полным ненависти шепчу я. — Зависимость, болезнь, все, что угодно. Но не любовь.
— Много ты об этом знаешь?
— Если бы ты меня любил, то давно отпустил бы!
— Может, поэтому я и не отпускаю тебя. Может, только так я и умею любить, — он говорит это так, будто сам убежден в этом.
Я вновь начинаю смеяться и вскакиваю с дивана, начиная ходить туда сюда.
— Так почему же ты напился? Только не говори, что тебя задело то, что я сказала утром.
— Я бы хотел, чтобы ты делала то, что хочешь сама. Не потому, что я тебя заставляю. Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной, а не пила каждый гребаный день, пытаясь забыться.
— А не много ли ты хочешь? — я подбегаю к нему и толкаю руками в грудь. — Почему я? Что я тебе сделала?! — мой голос переходит на крик. Я трясу его за плечи и бью кулаками. — Ты не имеешь права со мной так поступать!
Кирилл хватает мои запястья и притягивает к себе. Наши лица находятся очень близко друг к другу. Я уже не могу сдерживать слезы.
— Ненавижу тебя, — всхлип, — сукин сын, — снова всхлип. — Всю жизнь мне испортил.
Он протирает ладонью слезы с моего лица.
— Первый раз вижу от тебя такие эмоции. Жаль, что это ненависть, — он целует мое лицо, нос, глаза и губы. Я немного успокаиваюсь. Кирилл укладывает меня на спину и продолжает целовать все мое тело, пока не опускается вниз и снимает с меня шорты вместе с трусами. Я автоматически раздвигаю ноги. Он никогда не спрашивает меня, хочу ли я, а просто берет то, что хочет сам.
Он целует мой лобок и начинает ласкать меня умелым языком, особое внимание уделяя чувствительному бугорку. Моя голова сползает на самый край дивана так, что я вижу комнату вверх ногами. Я запускаю руку в его волосы и сильно тяну их. Кирилл ничего не говорит, даже не отрывается. Он быстро доводит меня до оргазма, затем сползает с дивана и наблюдает за мной, сидя на полу.
— Чего же ты ждешь? — мой голос немного охрип.
Он вопросительно приподнимает брови.
— Обычно на этом моменте ты начинаешь меня трахать. Хотя такие моменты бывают крайне редко. Это я делаю тебе минет так же часто, как чищу зубы.
— Тебя и секс не устраивает? — он усмехается и откидывает голову назад, уставившись в потолок. — Еще скажи, что я принуждаю и насилую тебя.
— Когда я говорю, что мне больно, и прошу остановиться, наверно надо послушать.
— Почему же при этом ты громко стонешь и кончаешь вместе со мной? Блять, только не говори, что ты и оргазмы симулируешь. Я знаю, что хоть в постели ты не притворяешься, — он пытается скрыть обиду в голосе, но у него плохо получается.
— Тебя это наверно так тешет, — мои слова полны желчи. — Какой же ты ублюдок, — я смотрю в его потухшие глаза. Куда делись черти, которые разжигали там пламя?
Он встает и, немного покачиваясь, уходит в спальню. Я долго лежу, не двигаясь и прислушиваясь к каждому шороху. Кажется, он лег спать.
Я его не понимаю. Какая к черту любовь? Если он знает, что я постоянно лгу ему, то почему продолжает вести эту игру? Неужели он ждет, что все изменится? Может, кто-то и скажет, что если постараться, можно его исправить. Но это не сказка, а я не прекрасная Белль. Кирилл действительно чудовище, только этого уже не изменить. Моя любовь не будет его чудесным исцелением (да и как его можно полюбить?). Он утянет меня на дно, и не важно, чем он будет это оправдывать: местью или любовью. Уже первая ссора покажет, как сильно он меня "любит".
Только к чему был этот печальный взгляд? Ослабил ли цепи, которыми я окутана, наш откровенный разговор? Или теперь мне притворяться, что и он мне не безразличен? Кирилл просто кинул в меня такую правду, а мне надо сидеть и разбираться с ней.
Я вздыхаю и встаю с дивана, захожу в спальню и смотрю, как тихо похрапывая спит Кирилл. Только когда он спит, я чувствую себя в безопасности. Забираю себе плед и возвращаюсь к дивану, чтобы посмотреть телевизор. Одной. В полном покое.
Через пару часов я просыпаюсь от короткого, но громкого, как мне показалось, звука. На столике лежит телефон Кирилла, его экран загорается и тут же гаснет. Я еще ни разу не копалась в его телефоне, хотя знаю пароль. Раньше у меня не было такого желания, но сейчас я взяла его и разблокировала. Сообщение от секретарши, все о работе. Бедняжка, уже почти полночь, а она все еще работает.
Захожу в галерею, где в основном совместные фотографии и только мои. Он даже сфотографировал меня, когда я спала. Даже не знаю, умиляться этому или бояться. Затем листаю контакты в поисках… чего? Я не знаю. Просто листаю все подряд. Раз уж взяла его телефон, посмотрю все сообщения, почту, исходящие и входящие звонки. Вряд ли я найду здесь что-то интересное.
Нахожу номер Никиты и тупо пялюсь на него пару минут. Смотрю так долго, что запоминаю его наизусть. Листаю дальше. Мое внимание привлекает знакомая фамилия. От увиденного я роняю телефон на пол. Слава богу, он падает на мягкий ковер.
Да не может этого быть. Мало ли девушек с фамилией Самойлова? Я беру свой телефон и ищу номер Миланы, затем поднимаю телефон Кирилла. Тот же номер.
— Какого хрена? — вырывается из меня. Мои руки дрожат. Я проверяю историю звонков. Они созванивались несколько раз, но довольно давно. Захожу в сообщения и нахожу то, отчего немеет все тело.
