— То, что я хотел его убить. И он умер по моей вине.
Кэтрин была просто ошеломлена. Чего-чего, а такого признания она никак не ожидала от Брука.
— Ты хочешь сказать, что убил его намеренно?
— В каком-то смысле, да. Фред уже давно преследовал меня, главным образом из-за Опаль. В ту ночь он попытался развязать драку. Сказал несколько гадостей Опаль, чтобы разозлить меня. Больше я уже не мог этого выносить. Это было просто выше моих сил. Мы начали драться, и я не смог остановиться и перестать его бить. Не смог до тех пор, пока не понял, что он умер.
— Но Опаль сказала шерифу, что ты действовал в пределах самообороны.
— Сначала — да. А потом я утратил контроль над собой и бил его, пока…
— Но ведь это не значит, что ты убийца. Закон не может не принимать во внимание то обстоятельство, что не ты был зачинщиком драки. Прокурор решил не возбуждать против тебя дела.
— Да, потому что мне помогла Опаль. Я так и думал, что она солжет ради меня. Я решил уйти и никогда больше не возвращаться.
— Но ведь это было так давно, Брук.
Он взял ее за плечи, глаза его заволокли слезы.
— Но я-то знаю, что сделал, и должен с этим жить, Кэтрин. Ничто не может изменить содеянного. Я останусь здесь. Навсегда.
— Но если ты и совершил ошибку, то уже сполна за нее заплатил.
— Первая часть моей жизни навсегда кончилась, когда я уехал из Кейлоуна. Осталась только вторая, и она связана с горами.
— Но ведь теперь многое изменилось и ты больше не один.
— Это правда, только в том случае, если ты останешься со мной.
Кэтрин была на грани истерики. Жизнь Брука казалась ей теперь вдвойне трагичной!
Она не могла найти слов утешения, а только прижалась к нему и долго-долго держала в своих объятиях. Теперь Кэтрин поняла окончательно, что вряд ли сможет что-либо изменить. Уехав отсюда, она навеки потеряет любимого.
То, что Брук раскрыл правду, не могло не отразиться на их отношениях. Кэтрин считала, что он преувеличил собственную вину. Но в любом случае, то наказание, к которому он сам себя приговорил, — пятнадцатилетняя ссылка — было более чем достаточным. Сколько всего пришлось ему пережить за эти годы!
Кэтрин пыталась несколько раз поднимать эту тему, но Брук всякий раз отказывался ее обсуждать. Он говорил, что для него может иметь значение только одно — разделит ли она с ним его заточение.
Все осложнилось и ее боязнью за себя. Кэтрин объяснила Бруку, что они должны были в течение нескольких дней воздержаться от секса. Он сказал, что все понимает, но в конечном счете их осторожность привела к усилению напряженности между ними.
Так они прожили больше недели. Внешне все было очень даже неплохо, потому что они были вежливы и предупредительны друг с другом, но близость и теплота куда-то ушли. Кэтрин очень переживала из-за этого.
В первую ночь Брук хотел уйти в свою спальню, но Кэтрин настояла на том, чтобы он остался. Он подчинился ее желанию и даже обнимал ее во сне, но на третью ночь ушел к себе, сказав, что ему очень трудно заснуть, зная, что он не может быть близок с ней.
Кэтрин изо всех сил старалась сделать так, чтобы Брук не воспринимал их вынужденную разлуку как наказание. Они часто целовались, но всякий раз в его глазах появлялось выражение боли. И сожаления.
Почти все время мела метель, и они большей частью оставались дома. У Брука было полно работы — надо было столько всего переделать! Кэтрин помогала ему — готовила еду, убирала, чинила одежду. И еще они много времени проводили за книгами.
Как-то раз примерно в середине декабря выдался относительно ясный денек. Оба они уже вдоволь насиделись дома и потому решили выйти подышать на природе. Воздух был морозным, но прогулка подняла настроение Кэтрин. Брук тоже выглядел веселее, был улыбчив, и от этой неожиданной перемены Кэтрин почувствовала прилив сил.
На вершине хребта, откуда ветер унес почти весь снег, Кэтрин пустилась бегом, обрадовавшись возможности подвигаться, доставить себе мышечную радость. Отбежав на порядочное расстояние, она махнула Бруку, чтоб тот следовал за ней.
Он так и сделал. Теперь она стала убегать от него, а он — догонять. Брук крикнул, что, как только догонит Кэтрин, заставит ее искупаться в снегу. Она вскрикнула — так хорошо и радостно ей было!
Наконец Брук поймал любимую и, посадив ее в сугроб, стал сыпать на нее сверху снег.
— Ах ты, негодник! — закричала она, отряхиваясь.
Брук от души хохотал, глядя, как она отфыркивается, стряхивая снег с лица и волос.
— Ну, смотри, я тебя достану!
— И что же сделает хилое создание весом с ягненка, когда догонит меня — лесного зверя?
— Ах так, да ты ничем не лучше тех ковбоев, которые заявляли, что я не могу участвовать в родео, потому что девчонка!
— А они были не правы?
— Конечно, умник, еще как не правы, и ты тоже не ошибись.
Кэтрин слепила снежок и бросила его в Брука. Она застала его врасплох, и ей удалось залепить его лицо снегом. Борода стала белой, как мука. Теперь наступил черед Брука отфыркиваться. Кэтрин завизжала от восторга.
— Вот тебе, никогда больше не называй меня хилым созданием! Или тебе будет еще хуже!
— Да, я совершил большую ошибку, не позволив тебе убежать от меня. Должно быть, я чересчур мягкосердечный.
— Все твои любезности напускные, — неожиданно выпалила Кэтрин, — а на самом деле у тебя необузданное, дикое сердце!
Лица их соприкоснулись, пар от горячего дыхания смешался. Неожиданно Кэтрин захлестнула волна желания.
Воздержание усилило их страсть, и они принялись жадно целовать друг друга. Внезапно Кэтрин охватило такое чувство, словно она хочет, но никак не может насытиться, удовлетворить свой голод. Голод по Бруку. Она почти укусила его губу.
Они целовались так страстно, что Кэтрин вздрогнула, когда он неожиданно отпрянул от нее.
— Что случилось?
— Ш-ш-ш!
Он прислушивался к чему-то. Да, то был звук мотора. Сначала он решил, что к ним приближается вертолет, но потом понял, что звук какой-то другой.
— Не шевелись! — приказал он.
Кэтрин подняла глаза к небу и увидела самолет. Он висел почти над их головами.
— Разве нам не следует спрятаться?
— На таком открытом месте им ничего не стоит выследить нас. Но глаз привлекает движущаяся точка. Так что, если мы будем абсолютно недвижимы, у нас появится шанс остаться незамеченными.
— А что случится, если нас заметят?
— Ну, наверное, это зависит от того, кто там, наверху. Пилот может передать о нас по радио, власти же знают, что в это время года в горах нет никого.
— И, значит, здесь можем быть только мы, — охнула она.
— Да, только мы.
Самолет улетел. Увидел ли их пилот? Этого они никак не могли знать.
— Ты думаешь, они увидели нас? — спросила девушка.
— Думаю, что вряд ли. Хотя, кто знает. Мне следовало быть более внимательным, тогда мы успели бы вовремя спрятаться за скалой.
— Это я во всем виновата.
— Нет, просто я чересчур тобой очарован.
— А я — тобой.
— Значит, когда я сказал, что у нас есть проблема, то был не очень-то не прав, правда?
Кэтрин несогласно покачала головой.
— Что ты хочешь сказать своим «нет»?
— Думаю, что у меня опять все в порядке, так что у нас нет никаких проблем.
— Ты что-то предлагаешь, Кэтрин, или мне показалось?
— Пожалуй, предлагаю.
Брук развел огромный кострище — в пещере стояла такая холодина, что ее необходимо было согреть. А потом они занялись любовью, жаркой и неистовой. После долгого перерыва они никак не могли насытиться друг другом.
Наконец Брук отодвинулся от Кэтрин, и она осталась лежать навзничь в сладостном изнеможении. В теле ее все еще звучали отголоски завершающего шквала. Даже в кончиках пальцев ощущалось легкое покалывание.
Брук пребывал в таком же блаженном состоянии, как и она сама. Они не касались друг друга, но душою были нерасторжимо связаны.
