Наверное, немало римских легионеров нашли свой конец в здешних болотах – предки Маккеллэни отличались воинственностью и безудержной храбростью. И вот, поди же, один из них, оказывается, приобрел профессию художника. Впрочем, это не профессия, а призвание, но тем не менее какие странные зигзаги выделывает судьба человека. Работал в Вероне. Посещал дом, в котором жила Джульетта. Ходил по улочкам, где бродил Ромео, пронзенный стрелой Амура…
Еле различимая тропа уводила все дальше и дальше.
Один раз девушке почудилось, что она заметила лису. Когда Джеральдина подкралась ближе, огненно-рыжая тень метнулась в кустарнике. Затем ей на глаза попалось несколько кроличьих нор. На одной из них она оступилась и подвернула ногу. Да, пожалуй, рыжей хищнице здесь есть чем поживиться…
Когда Джеральдина возвращалась к бухте, солнце уже совсем не грело. Было еще не поздно, но ведь стоял май, а весна в этом году выдалась на редкость холодная. Ногам было тепло в толстых сапогах, а вот руки, даже в перчатках, замерзли, и она спрятала их в карманы куртки.
Интересно, Бенджамен уже вернулся? – Думала девушка, неспешно бредя к дому. Наверное, да. И сердце ее опять тревожно забилось при одной лишь мысли о нем.
Пока она гуляла, ей удалось немного отвлечься. Но теперь, когда ей предстояло опять с ним увидеться, девушка не могла сосредоточиться ни на чем другом.
Когда Джеральдина подошла к ограде, ограничивающей владения Маккеллэни, у нее разболелась подвернутая нога. И девушка неожиданно поняла, что прогулка утомила ее больше, чем она рассчитывала. Впрочем, если честно, то до тех пор, пока не вспомнила о Бенджамене, она чувствовала себя совершенно здоровой…
Но ей не представилось случая расслабиться. Пока Джеральдина пробиралась по узкой тропинке через колючий кустарник к дому, человек, который занимал все ее мысли, вышел ей навстречу, и по всему его облику было видно, что он более чем заинтересован тем, куда это она запропастилась.
– Где, черт побери, тебя носит? – выпалил Бенджамен, схватив ее за локти и сердито на нее глядя. – Ты, по-моему, говорила, что приехала сюда поработать. Господи Боже, я уже решил, что ты спустилась в бухту, там, где скалы. Начала, как неразумный ребенок, искать крабов, всякую другую морскую дребедень, и тебя унесло в океан приливом!
– Извините. – Джеральдина слегка покачнулась, когда он отпустил ее, и его гнев сразу же сменился тревогой.
– Что случилось? С тобой все в порядке?
Я что, сделал тебе больно?
– Нет. – Джеральдина старалась казаться спокойной. – Я подвернула ногу, вот и все.
Ничего страшного, просто растяжение.
– Ты уверена? – В голосе Бенджамена звучало сомнение, и, тихо ругнувшись, он поднял ее на руки, – как вчера ночью, и понес к дому.
Джеральдина сделала жалкую попытку остановить его, хотя на самом деле была рада.
Но его близость так сильно взволновала ее, что она подумала, что, пожалуй, было бы лучше, если бы она сама дошла до дома.
Она чувствовала его всего: какие у него широкие плечи, какая сильная грудь, как легко и уверенно он несет ее. Несколько минут – и они уже у порога. В холодном воздухе смешались их дыхания: его чуточку пахло табаком, ее было коротким и прерывистым, что говорило о слабости, которую Джеральдина не могла скрыть.
Бенджамен не спустил ее с рук в холле, как девушка думала, а понес в библиотеку и поставил на ноги у ярко горящего камина.
Когда он опускал ее, она скользнула вдоль его тела, что отозвалось в ней теперь уже знакомым трепетом.
– Ты замерзла, – упрекнул ее Бенджамен хрипловатым голосом. – Почему, черт побери, ты не сказала, что хочешь прогуляться?
Можно было бы поехать в порт. Мы бы там вместе пообедали.
Джеральдина прерывисто вздохнула.
– Я хотела пройтись пешком, – заявила она, расстегивая капюшон и освобождая волосы, которые каскадом упали ей на плечи. – И… и вам вовсе не надо обо мне беспокоиться.
Я вполне могу о себе позаботиться.
– Черта с два! – Пока она с решительным видом расстегивала пуговицы на куртке, Бенджамен ходил взад-вперед по комнате, нетерпеливо приглаживая волосы руками. – Ты что, не знаешь, что болота опасны? Там застаивается вода, есть топи и трясины – затянет в считанные секунды!
– Правда? – Джеральдина подняла голову и посмотрела на него с недоверием. – Да вы просто меня пугаете! Я сомневаюсь, есть ли здесь хоть одна топь на двадцать миль вокруг!
Бенджамен сердито встретил ее взгляд и возмущенно поднял брови, но ее это не убедило. Покачав головой, она наклонилась погреть руки у огня, и тут его словно прорвало.
– Да что ты в этом понимаешь? – спросил он, подходя к ней почти вплотную и гневно на нее глядя. – Ты что, выросла на этих болотах? Или, может, когда тебе еще не было и десяти, облазила здесь каждый камень и канаву?
Неохотно Джеральдина выпрямилась.
– А вы облазили?
– Да, облазил, черт побери, каждую кочку! И знаю, что там, получше тебя!
– Ну ладно. – Джеральдина изобразила покорность. – Простите меня. Я уже просила прощения и, если надо, попрошу еще. Откуда я могла знать, что мне нельзя выходить из дома?
Но ведь если… если бы вас здесь не было, мне бы пришлось самой о себе заботиться, значит…
– Ничего не значит, – пробормотал Бенджамен, тяжело дыша, и, словно помимо воли, его руки потянулись к ней.
Они скользнули по ее плечам к шее, под шелковый занавес волос, и притянули ее к нему. Руки были холодные, настойчивые. От движения раздвинулись лацканы его коричневого пиджака, а под тонким шелком кремовой рубашки показались темные волосы на груди.
Джеральдина еще больше взволновалась, когда вспомнила, что видела его почти раздетым. Ей все труднее было бороться с искушением поддаться его обаянию…
– Нет! – выдохнула она и сверхчеловеческим усилием вырвалась из его объятий, отступила подальше и взглянула на него темными, измученными глазами. – Вы… вы же обещали!
Судя по бледности, проступившей сквозь загар, Бенджамен был не менее взволнован.
– Да, конечно, – выдавил он напряженно, поправляя дрожащими руками воротник рубашки. – Ты права: это я должен просить прощения. Боюсь, я… Впрочем, не обращай внимания. – Он шумно вздохнул и вежливо добавил:
– Я принесу тебе чего-нибудь выпить.
Чтобы ты согрелась. Может, ты хочешь чаю?
Джеральдина облизнула пересохшие губы.
Это был опасный момент. И девушка поняла: ей придется избегать таких моментов в будущем, если она хочет убедить его в том, что действительно имеет в виду то, что говорит.
Когда его руки касались ее, когда его пальцы ласкали мочки ее ушей, она чувствовала почти непреодолимое желание прижаться к нему. А если бы он поцеловал ее…
