COLOVE-19, или Инфицированные беспроводной любовью - Зинаида Рауш

боролась против режима, но, так и не добившись успеха, вынуждена была покинуть страну. А Рикардо этого сделать не смог, так как его сердце навеки осталось в этом замке. Они полюбили друг друга.

– Трогательно.

И мы начали дурачиться, как будто примеряя на себя роли этой влюбленной пары, на мгновение воскресшей в веках. Он вставал передо мной на одно колено, как истинный идальго, и преподносил в дар цветок, сначала прижимая его к своей груди. Я брала цветок из его рук, целовала и заправляла в волосы, изображая ужимки скромной мусульманской принцессы. Мы словно дети играли в эту игру без слов.

– Но разгневанный отец узнал об их любви, приказал схватить юношу и казнить. А Захру выдать замуж за султана Дамаска. Но девушка заболела и начала чахнуть от горя. «Я разрешу тебе выйти за него замуж только в том случае, если назавтра земля вокруг станет белой. А если нет – его казнят», – заявил отец. Всю ночь несчастная принцесса молилась о чуде.

– И выпал снег, – предположила я. – Грозный отец простудился и умер, а Рикардо отпустили. Так?

– Почти. Только то был не снег. Утром все изумились: апельсиновые и миндальные деревья утопали в белом цвету! Когда же Захра пришла к отцу, чтобы рассказать о чуде и просить его изменить свое решение, на самой высокой башне она увидела бездыханное тело своего возлюбленного. Вероломный правитель не сдержал своего слова.

– Следовало ожидать, мусульманкам нельзя замуж за христианина. Как бы на это пошел отец, отдав свою собственную дочь неверному? – пояснила я.

– Тогда принцесса бросилась к мертвому Риккардо. Поцеловав его, она в отчаянии прыгнула со скалы.

– Какая грустная история, – ответила я.

– Когда будем спускаться, я покажу тебе этого жестокого правителя.

– Интересно. Как же? Ты мне раскопаешь его останки, что находятся где-нибудь тут, – пугающим голосом, как делают дети, рассказывая страшные истории, произнесла я.

– Нет, – он засмеялся, – просто каким-то чудесным образом на горе отпечатался лик жестокого правителя, скорбящего о своей дочери.

– А… все-таки он скорбел после этого. Удивительно!

* * *

Вечером, устав от прогулки, просматривая снимки, я обратила внимание на одну из фотографий, сделанных на площадке. Он стоял и протягивал ко мне руки, за ним развевался флаг Испании, а внизу морская гладь. Меня словно током прошибло. Я это уже видела.

– Анхель, так это был ты! – я вспомнила тени на стене во время рождественского гадания.

– Ну да, это был я, а ты кого-то другого фотографировала?

– Анхель, я тебя видела. Видела, понимаешь, – взахлеб начала я описывать свои видения на тенях. Наверное, это звучало так, как будто мой рассудок помрачился. – Но я видела все это, но немного с другого ракурса, когда гадала с подружками. Мне еще показалось, что это какая-то крепость, возвышающаяся на скале, и там точно развевался флаг и мужчина стоял. Смотри. Вот скала, вот флаг, а мужчина – это ты, Анхель.

– Значит, все так и должно быть, – он крепко обнял меня. – Ты для меня, а я для тебя, Зиночка. Это предначертано судьбой.

– Когда ты так мне говоришь, ты сводишь меня с ума. Я верю тебе.

– Я только для тебя. Теперь мне кажется, что я до этого и не жил, и не чувствовал.

– Возможно ли такое? Это все правда? Или я сплю, – прошептала я.

– Если это сон, то не будите меня… не будите меня… не будите меня, – его голос отдалялся и превращался в эхо. Его образ стал растворяться, и я уже не могла различить его черты лица. Он исчезал.

– Черт побери! Это был сон?! Это просто сон! Не было ни аэропорта, ни самолета, ни Анхеля! – Я села на кровати, трогая свои губы и не совсем веря в происходящее. Я еще ощущала его поцелуи на своих губах. Как же реален был этот сон! Я хочу опять уснуть. Я легла, закрыла глаза, но вернуться туда уже не смогла.

Целый день я чувствовала энергетику этого сна. Я чувствовала его руки, дыхание, поцелуи на своем теле. В тот же день я села за компьютер, завела новый почтовый ящик на случай, если и моя почта была заблокирована, и начала письмо Анхелю. Я решила написать в нарочито уважительном стиле, как написала бы, живя в веке так XIX. Думала, что он оценит мое чувство юмора.

– звуки телевизора мешали мне сосредоточится на моем письме.

– На севере Италии уже известно о десятке зараженных. Но карнавалу в Италии быть. Все направляются на главную площадь, дети в костюмах, бросают конфетти, все толпятся. Жизнь идет своим чередом, – бодро сообщала новости молодая девушка репортер.

– Зачем я это слушаю? – спросила я себя и вернулась к прерванному письму.

Я была уверена, что и это мое послание останется без ответа. Но все же где-то внутри меня теплилась надежда.

Проходили дни, ответа не было. Да я его и не ждала.

* * *

Как же медленно тянется время! Одно утешение – март уже наступил! По телевизору и на работе все чаще говорят о коронавирусе. События начинают развиваться очень быстро. На севере Италии происходит большая вспышка. Скорее всего, потому, что у зараженных не распознали коронавирус вовремя. У кого-то его приняли за грипп, у кого-то вообще диагностировали уже только посмертно. Но как лечить этот вирус, еще толком никто не понимал. Понятно, что эти люди не были изолированы и продолжали заражать других.

В телевизионных программах обсуждается судьба различных футбольных матчей. Форумы в интернете пестрят постами футбольных болельщиков о возможном проведении матчей при закрытых трибунах. А туристы, кто потрусливее, купившие путевки в Италию, отказываются от путешествий. Тот же, кто посмелее, едет все равно. Волнение народа нарастает. Но большинство беспокоится о потерянных деньгах и загубленном отпуске. Те же, кого это не касается, наблюдают за происходящим как за реалити-шоу.

Коронавирус – это