Она мило беседовала с пианистом из Уругвая, когда почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо. Она подняла глаза и встретилась с нетерпеливым взглядом Ксандроса.
— Мы можем идти? — спросил он.
Она была так увлечена разговором о классической музыке, что хотела предложить ему еще ненадолго задержаться. Но они отсутствовали дома уже два часа, и ей не терпелось скорее увидеть близнецов.
— Думаю, да, — она улыбнулась пианисту. — Приятно было с вами пообщаться.
Он широко улыбнулся в ответ:
— Мне тоже. Жаль, что вы уходите так рано.
На улице было прохладно. Они уже вошли в ворота своего дома, когда Ксандрос неожиданно взял ее под руку.
— Ты знаешь, что о нем говорят? Что он не флиртует разве что со своим роялем! — воскликнул он. Его лицо, освещенное фонарями, было мрачным.
— Кто? — смутилась она.
— Родригес. Мужчина, от которого ты не могла отвести взгляд!
— Это нормально — смотреть на человека, когда ты с ним разговариваешь, Ксандрос!
— Правда, милая? — он мягко улыбнулся. — Тогда почему ты всегда смущаешься, когда смотришь на меня?
— Я не смущаюсь.
— Обманщица. Ты смущаешься. И знаешь почему?
— Н-нет, — ее собранность и непоколебимость куда-то улетучились.
— Потому что, если ты посмотришь на меня чуть дольше, сразу начнешь вспоминать вкус моих поцелуев. Вспомнишь, как приятно лежать обнаженной в моих объятиях и чувствовать, что твое тело удовлетворено, — пылко проговорил он.
Тело — да, но не сердце, с горечью подумала Ребекка. Он всегда оставлял ее с разбитым сердцем.
— Ксандрос...
— И поймешь, что жить воспоминаниями невозможно. Ты ведь хочешь меня, Ребекка. Признайся, ты все так же хочешь меня!
— Ксандрос...— она снова произнесла его имя, и на этот раз оно должно было звучать как протест. Но, видимо, прозвучало так слабо, что он не заметил его и притянул ее к себе. И она не сопротивлялась. Он мог сейчас делать с ней все что угодно. Как марионетка в руках кукловода, так и она была безвольной в его руках.
Как давно она не была в его объятиях! Тогда, в ее квартире, сразу после рождения детей, она чувствовала себя неловко и неуверенно. Сейчас, в платье и туфлях, — истинной женщиной. Она ощущала его запах, его силу, его желание. Он приподнял ей лицо и посмотрел в глаза.
— Ты хочешь меня? — требовательно спросил он. — Хочешь?
— Нет... — больше она не успела ничего сказать, потому что он припал к ее губам. Это было скорее наказание, чем ласка. Ребекка понимала, что не должна отвечать, но не могла ничего поделать.
Он был возбужден и зарывался руками в ее волосы, как в первый раз. Он прижимался к ней бедрами и стонал от нетерпения.
— Ребекка...
Она обвила его шею руками, страстно отвечая на его поцелуи. И не могла насытиться им. Ее тело изнывало от желания. Почему ей нельзя хотеть его? Она никогда не переставала испытывать желание к нему. В конце концов они оба взрослые люди, которые... которые...
— Мисс Гиббс!
Чей-то голос ворвался в ее затуманенное сознание, и она резко отстранилась от Ксандроса. На ступеньках стояла Бетти. Ее лицо раскраснелось от волнения.
— Мисс Гиббс, вы не могли бы подойти? Один из мальчиков заболел!
Они услышали сильный кашель еще до того, как вошли в дом.
— Кто из детей? — с отчаянием в голосе спросила Ребекка. Как будто это имело значение!
— Я думаю Алексиус, — взволнованно ответила Бетти.
Ребекка застонала. Она и Ксандрос знали своих детей, как никто другой. Как же они могли оставить их, совсем еще маленьких?
— Что с ним случилось?
— Он начал сильно кашлять где-то полчаса назад. И кашель все усиливается. Мне кажется, это круп. Мой сын переболел им.
Круп? Какие-то смутные воспоминания об этой болезни всплывали у Ребекки в голове. О ней должно быть написано в книге!
Ксандрос взлетел на второй этаж по лестнице, за ним следовали обе женщины. Чувство вины еще больше захлестнуло Ребекку, когда она увидела, как Ксандрос прижимает к себе кашляющего малыша.
— Это Алексиус, — заявил он.
Ребекка прикусила губу.
— Я позвоню доктору, — наконец сообразила она и повернулась к Бетти, — а вас прошу рассказать мне в подробностях, как это началось.
Доктор приехал быстро. Это был на удивление молодой врач, едва получивший степень. Но он бережно и уверенно осмотрел ребенка.
— Ваша домохозяйка права, это круп, — сообщил он, выпрямившись. — Старый добрый круп.
— Круп? Это что еще такое? — недовольно пробурчал Ксандрос.
— Воспаление верхних дыхательных путей, — пояснил доктор. — Обычное дело в это время года у детей. У ребенка, кажется, есть брат-близнец? Я осмотрю и его тоже.
— А лечение? — дрожащим голосом спросила Ребекка. — Вы положите его в больницу?
— В этом нет необходимости, мисс Гиббс, — улыбнулся доктор. — Я боюсь, что лечение будет выглядеть немного старомодным. Вам нужно быть с ребенком и стараться поддерживать влажность в помещении. А еще лучше находиться с ребенком в ванной, когда включена горячая вода.
Ксандрос смотрел на врача, не веря своим ушам.
— Неслыханно! В наш век вы предлагаете лечить моего ребенка паром из ванной?
— Мы просто сделаем это, Ксандрос, — с мольбой в голосе сказала Ребекка.
Он кивнул, уловив какую-то непоколебимость в ее просьбе.
— Да, дорогая, — мягко ответил он. — Я сделаю это прямо сейчас.
Доктор заверил их, что Андреас здоров, и велел несколько дней подержать детей раздельно.
— Завтра утром я загляну, — пообещал врач перед уходом, — а сегодня вам предстоит длинная ночь.
Ребекка бережно взяла сына на руки и пошла с ним в ванную комнату, которая уже вся была в пару. Она не сразу различила высокую фигуру Ксандроса.
— Давай я возьму его.
— Подожди минутку, — попросила она, когда малыш закашлялся. — Я хочу подержать его. О, Ксандрос, мы не должны были ходить на эту вечеринку.
— Ради бога! — воскликнул он. — С ним все было в порядке, когда мы уходили. Иначе ты бы не пошла никуда. Не вини себя, Ребекка. Я этого не позволю. Ты прекрасная мать для наших детей, — пылко закончил он.
— Все это не важно, — со слезами в голосе ответила она. — Главное, чтобы он скорее поправился.
— Обязательно поправится.
— Точно? — неуверенно переспросила она, ощущая, как тяжело дышит ребенок.
— Конечно, — заверил ее Ксандрос, хотя абсолютно уверен не был. Ситуация вышла из-под его контроля. Но он должен успокоить Ребекку.
Ему самому было бы спокойней, если бы доктор дал сыну лекарство или сделал укол. Его нервировало то, что им с Ребеккой постоянно придется находиться в ванной, чтобы их сын дышал паром от горячей воды.
