Сердце Клариссы затрепетало. В нем больше не осталось злобы. Она озорно улыбнулась.
— В этих местах также приносили жертвы хищникам вроде тебя.
Его улыбка говорила о том, что он понял ее намек.
— Итак, моя жертва, какую часть твоего тела мне сожрать в первую очередь?
Кларисса продемонстрировала ему свои ногти.
— Итак, мой гладиатор, какую часть твоего тела мне разорвать в клочья в первую очередь? — парировала она.
Рассмеявшись, Ферруччио поднялся и потянул ее за собой.
— Пойдем, leonessa mia, пора начинать поединок.
К ним подошел кардинал и, встав спиной к толпе, начал декламировать брачную клятву. Акустическая структура театра была такой совершенной, что казалось, будто он говорит в сверхмощный микрофон.
Когда пришел черед Ферруччио повторять слова клятвы, он неожиданно произнес:
— Сегодня я повторил как попугай множество клятв. Эту я хочу произнести сам.
Кларисса и кардинал уставились на него в изумлении, но он невозмутимо продолжил:
— Желаешь ли ты, Кларисса Д'Агостино, моя львица, моя королева, моя спасительница, чтобы я стал твоим защитником, советником и любовником?
У нее был лишь один ответ.
Она бросилась к нему и крепко его обняла.
— Тогда я весь твой, mia bella unica, — прошептал он.
Гости встали и устроили им овацию.
Когда аплодисменты стихли, они вернулись на трон. Кларисса так сильно дрожала, что с трудом могла сидеть. Обнаружив, что Ферруччио смотрит куда-то в сторону, она поймала направление его взгляда.
Ее сердце сжалось. Он смотрел на Габриэль. Когда их взгляды встретились, он заговорщически ей подмигнул.
Не успела Кларисса по-настоящему встревожиться, как Габриэль повернулась к Дуранте и что-то ему сказала. Похоже, она его уговаривала. Он покачал головой, и она надула губы. Тогда он тяжело вздохнул, покорно улыбнулся и пошел к сцене. Габриэль довольно улыбнулась Ферруччио. Он поднял вверх большой палец.
Кларисса была заинтригована.
Поднявшись на сцену, Дуранте тихо сказал Ферруччио:
— Ты об этом еще пожалеешь.
Кларисса схватила Ферруччио за руку.
— Что здесь происходит?
Он улыбнулся.
— Сейчас увидишь. Точнее, услышишь.
Дуранте повернулся лицом к гостям.
— Это для моей сестры и королевы Клариссы, — сказал он и начал петь.
Петь? Дуранте? Похоже, мир встал с ног на голову.
Кларисса ошеломленно уставилась на Ферруччио. Он знал, что Дуранте умел петь, и заранее договорился с Габриэль, чтобы сделать ей, королеве, подарок. Кларисса впервые в жизни слышала, как поет ее брат. И он это делал просто великолепно. Ее глаза наполнились слезами.
Когда он закончил арию «Nessun Dorma» из оперы «Турандот» Пуччини и низко поклонился бурно аплодирующей толпе, Кларисса вскочила на ноги, пересекла сцену и порывисто обняла брата. Она заметила, что щеки их отца, сидящего в инвалидном кресле, были мокрыми от слез.
Толпа ревела, вызывая исполнителя на бис. На этот раз Дуранте спел более веселую арию из «Le Nozze di Figaro» Моцарта. Кларисса все еще плакала от радости, когда Дуранте, закончив, подошел к ним и с вызывающей улыбкой обратился к Ферруччио:
— Ты мой король и лучший друг, но, клянусь, если моя сестра не будет с тобой счастлива, я тебя убью.
Ферруччио самодовольно улыбнулся в ответ, после чего сказал Клариссе:
— Теперь моя жизнь зависит от тебя.
Она хотела ответить, что, если бы это зависело от нее, он бы жил вечно, но сдержалась.
Ферруччио наклонился и взял ее за руку.
— Я бы тоже с удовольствием тебе спел, но совсем не умею.
Он дал ей намного больше, чем она могла себе представить, но она ему этого не сказала, чтобы снова не расплакаться.
Вместо этого она тепло улыбнулась ему.
— Все в порядке. Львам несвойственно петь. Они умеют только рычать и мурлыкать.
Глаза Ферруччио загорелись огнем. Он тут же поднялся и потянул ее за руку.
— Тогда я готов продемонстрировать тебе это на нашем брачном ложе, leonessa mia.
По дороге в особняк Ферруччио не терял времени даром и продолжал очаровывать Клариссу.
Когда они оказались внутри, он снял с нее вуаль, оставив корону, затем крепко поцеловал в губы и начал отстегивать шлейф.
Она подумала, что он собирается овладеть ею прямо в гостиной, но новоиспеченный супруг поцеловал ее в затылок и неожиданно удалился.
Через десять минут она позвала его. Он не ответил.
Она уже начала беспокоиться, когда вдруг заметила перед собой на столике сиреневый конверт. Вскрыв его, она достала оттуда листок бумаги, на котором почерком Ферруччио было написано:
«Я воскресил древний обычай Кастальдинии, но поменял в нем все местами. Вместо того чтобы жених искал невесту, ты будешь искать меня, leonessa. Я преследовал тебя шесть лет, теперь твоя очередь.
Но я не так жесток, как ты, и буду оставлять подсказки, которые помогут тебе меня найти.
Вот первая подсказка: где ты впервые почувствовала всю силу моей страсти?»
Кларисса помчалась наверх в его спальню, но вдруг поняла, что ошиблась, и остановилась. Как она могла забыть про их первый поцелуй?
Сбросив босоножки и приподняв подол платья, она спустилась вниз и проделала тот же маршрут, что и в тот вечер, когда он пригласил ее к себе. Теплый песок нежно ласкал ее босые ступни, и она жалела, что рядом нет Ферруччио.
Добравшись до освещенной факелами площадки, где они ужинали, она обнаружила на столике огромную двустворчатую морскую раковину.
Раскрыв ее, она нашла вторую подсказку.
«Следуй в том же направлении, что и в ту ночь, когда я впервые тобой овладел».
На этот раз ответ нашелся сразу. Нужно двигаться на запад. Она побежала туда.
По мере ее удаления от огня, становилось все темнее. Единственным источником света, помогавшим ей ориентироваться в пространстве, была луна.
Наконец впереди показалась освещенная дорожка. Подняв выше подол, она немного отдышалась и побежала дальше.
Дорожка закончилась у подножия каменной лестницы, обвивающей подножие горы, которую она видела из окон особняка. Неужели она проделала такой путь?
Поднимаясь по широким ступеням, она поняла, почему Ферруччио возражал против «абажура». В пышной юбке она бы полетела вниз при сильном порыве ветра. По этой же причине Ферруччио предусмотрительно отстегнул шлейф.
Наконец она добралась до верхней площадки лестницы и увидела цель своего марафона — здание, похожее на обсерваторию. Величественное сооружение, освещенное восходящей луной, будто сошло со страниц готического романа.
