А ведь он король, лидер страны, и все же этой девчушке каким-то образом удавалось заставить его почувствовать себя зависимым. И все это без малейшей на то попытки, ведь она даже понятия не имела, что значит быть мстительной. Такого слова просто не было в ее словаре.
Филипп уселся рядом с ней на пол, и Ханна устало склонила голову ему на плечо.
— Не очень-то правильно получать все эти щедрые и, если честно, совершенно излишние подарки, когда столько людей на земле не имеют даже базовых средств к существованию.
— И что ты предлагаешь сделать?
— У меня появилась одна идея… Может быть, стоит продать их с аукциона, а полученную сумму отдадим на благотворительность.
— Продать с аукциона наши свадебные подарки? А тебе не кажется, что люди могут обидеться?
— Мы можем объявить, что очень благодарны, но хотим поделиться подаренным с остальным миром. Уверена, твои люди сумеют сделать правильный акцент на этой проблеме.
Если так, то Филипп выставит королевскую семью в выгодном свете, хотя он и не думал, что Ханна делает это для себя. Она просто была щедрой, цельной натурой.
Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
— Думаю, это замечательная идея.
Ее лицо просияло.
— Правда?
— Да. Займусь этим завтра же.
— Спасибо! — девушка обвила его шею руками и прижалась к нему покрепче.
Это было все, что ему нужно, чего он страстно желал еще прошлой ночью, но пересилил себя и пошел спать один. И выспался плохо. За две недели сон в одиночестве успел утратить свою прежнюю привлекательность, но, скорее всего, еще сумеет приобрести ее снова. Когда-нибудь надоедает все, даже самое приятное.
— Почему бы нам не пойти в спальню? — предложил он.
— То есть вдвоем, вместе? В одну кровать?
— Если ты не против.
Ханна еще раз счастливо улыбнулась.
— К тебе или ко мне?
— К тебе.
— Только сначала мне нужно принять душ.
Он поднялся на ноги и притянул ее к себе.
— Думаю, мне стоит к тебе присоединиться.
Ханна состроила лукавую рожицу.
— Ты же знаешь, как мне нравится видеть тебя всего влажного…
И это, подумал Филипп, было у них взаимным…
После медового месяца время для Ханны стало лететь очень быстро: организовывая благотворительный аукцион, планируя празднество по поводу пятисотлетия их страны и к тому же беря уроки кулинарии у Софи, девушка едва могла позволить себе хотя бы минуту отдыха.
Филипп был не менее загружен, и пусть им не часто удавалось вместе поужинать, ночи они почти всегда проводили вдвоем — по крайней мере, когда он не уезжал по делам. Они занимались любовью, хотя иногда могли найти в себе силы лишь улечься рядом и смотреть вечерние новости — так уставали за день.
Каким-то образом после того, как Ханна переехала на остров Морган, их с Филиппом стали считать парой. И, несмотря на то что они жили не в точности так, как она мечтала и планировала, ее это все равно устраивало. Это делало жизнь более интересной. Конечно, над их отношениями еще нужно было много работать, но Ханна была счастлива, и Филипп, кажется, тоже.
По крайней мере, она на это надеялась.
В день проведения аукциона Ханна жутко разнервничалась: а вдруг никто не объявится? Вдруг они действительно обидели людей своим решением продать их подарки?
— Тебе не из-за чего волноваться, — заверил ее Филипп. — Все пройдет хорошо.
И как обычно в таких ситуациях, он оказался прав. Еще до начала аукциона помещение заполнилось людьми. Они с Филиппом ходили по залу, приветствуя знакомых и улыбаясь прибывающим, как вдруг Ханна вновь почувствовала, что за ней наблюдают. Та женщина! Опять встретившись с ней взглядом, Ханна толкнула мужа под локоть.
— Что такое?
— Та женщина, что смотрела на нас в день моего приезда. Я видела ее и на нашей свадьбе.
— И где она? — спросил Филипп.
Ханна указала на незнакомку взглядом.
— Вон. Длинные темные волосы, очень привлекательная.
По тому, как Филипп поглядел на нее, Ханна могла сразу сказать, что он знал ее, и знал хорошо. И вместо того, чтобы отвести взгляд, незнакомка улыбнулась и помахала ему рукой, а потом и вовсе пошла к ним навстречу, и сердце Ханны упало.
Вот теперь наконец-то она встретится лицом к лицу с женщиной, которая столь явно ее презирала. И хотя Ханна чувствовала в какой-то мере облегчение из-за того, что сейчас все разъяснится, руки ее все равно дрожали. Незнакомка была необыкновенно красивой и чувственной, а Ханна, напротив, выглядела совершенно обыкновенно и непримечательно.
— Филипп, — проговорила женщина низким бархатным голосом, — как приятно видеть тебя снова!
Филипп, похоже, не разделял ее радости, но был вежлив:
— Здравствуй, Маделин.
Она пожала его протянутую руку, затем зашла еще дальше, поцеловав его в щеку. Никто бы не посмел позволить себе подобное с королем, если бы не имел с ним до этого каких-либо интимных отношений. И было совершенно очевидно, что эти двое их имели. Но вести себя так в присутствии Ханны! Наверняка у этой женщины что-то было на уме неприятное для Ханны.
— Ханна, это Маделин Грено, — представил незнакомку Филипп. — Маделин, это моя жена.
— Ваше высочество, — произнесла та с неприкрытой неприязнью, а затем присела в самом жалком подобии реверанса, который Ханна только видела на своем веку. Атмосфера между ними раскалилась настолько, что стало трудно дышать.
— Что ж, уже скоро начнется аукцион, — начал Филипп, и было видно, что ему хочется уйти.
— Да, пожалуй, мне пора пойти и решить, что же я хочу приобрести. Рада была наконец с вами познакомиться, Ханна.
Не обращаться к ней по титулу было прямым оскорблением, к тому же Маделин даже не потрудилась сделать на прощание реверанс. Филипп же либо ничего не заметил, либо ему было все равно.
— Скоро увидимся, — пообещала Маделин Филиппу, одарив его напоследок загадочной улыбкой. Впрочем, загадочной эта улыбка могла показаться лишь самой Ханне, а вот Филипп наверняка был в курсе, что же она значила. Проходя мимо, женщина на секунду наклонилась к Ханне. — Ты можешь быть его женой, но любить он всегда будет только меня, — прошипела она ей на ухо.
Ханна была настолько ошарашена, что даже не нашлась с ответом. Она просто стояла на одном месте, словно впала в ступор.
— Что она тебе сказала? — спросил Филипп.
Ханна лишь покачала головой. Сначала ей показалось, что Филипп хочет продолжить разговор, но тут появился кто-то еще, и он, похоже, совершенно об этом позабыл.
А вот у нее не получилось забыть.
