Чейз смотрел, как на лице Милли одна эмоция сменяла другую: разочарование, обида, печаль. В этот момент ему отчаянно хотелось стать бездушным и слепым к ее чувствам.
После секса все изменилось. Он давил на Милли, хотел, чтобы она открылась, доверилась ему полностью, потеряла контроль. И она нырнула во все это с головой. Что он наделал?
Но самое ужасное, что он не поддержал ее, отступил, сделал вид, что понимает…
Трус и скотина.
— Милли… — тихо начал он, взял ее за руку. Глаза Милли расширились от удивления, а белоснежные зубы продолжали впиваться в губу. — Прости меня. Я все испортил.
— Нет, это я все испортила. Я не должна была вываливать все это на тебя после… Этого в договоре не было.
— Я провоцировал тебя.
Милли удивленно посмотрела на Чейза и даже смогла изобразить подобие улыбки. Сильная женщина.
— Чем? Тем, что связал мне руки и надел повязку на глаза?
— Ну, вроде того.
— Ты когда-нибудь делал такое раньше? — с любопытством спросила она.
— Нет, — покраснел Чейз.
— Я тоже.
— Да уж, я догадался.
Она нервно засмеялась:
— Ладно, Чейз. Я просто хочу все вернуть.
— Вернуть? — насторожился он.
— Да, вернуть. Тебя. Меня. Нас. Мне было хорошо, знаешь ли, — слабо улыбнулась она, пронзая его сердце. — Это было потрясающе, если честно.
Это действительно было восхитительно. Так почему он отталкивает ее? Ведь у них еще четыре дня.
— Пойдем отсюда, — предложил Чейз, поднялся со стула и швырнул на стол несколько купюр, чуть не повалив бокалы.
Милли тоже встала и, взяв его за руку, проследовала за ним к выходу.
— Куда мы направляемся?
— В помещение с кроватью.
— Или с любой другой удобной плоскостью? — промурлыкала она, и Чейз почувствовал неописуемый восторг.
— Нет, важен размер этой кровати.
Милли не задавала вопросов, пока он вел ее на улицу. Чейз поймал такси, благо одна машина остановилась у тротуара через три секунды, и буквально затащил ее туда.
Милли по-прежнему молчала. Разрушили бы слова волшебство между ними? Чейз не знал, но проверять не хотелось.
— «Кеп Джулука», — бросил он водителю, и Милли вопросительно посмотрела на него. — Это отель неподалеку. Я забронировал там номер на тот случай, если мы не захотим возвращаться на остров сегодня. — В его голосе были слышны хриплые нотки желания.
Это все, что было сказано по дороге вниз по побережью. Машина остановилась у главного здания отеля. Чейз не отпускал руку Милли, когда они подошли к стойке регистрации за ключом, не отпускал и тогда, когда вел ее в маленькую бухточку меж скал, где притаилось их жилье.
Милли остановилась как вкопанная:
— Хижина? Серьезно?
— Роскошная хижина, — поправил ее Чейз и потянул внутрь.
Милли осмотрелась. Пол из красного дерева, плетеные кресла, полог из тонкой сетки, защищающий от насекомых, и, конечно кровать. Огромная, низкая кровать с льняными простынями и кружевными оборками. Ветер шелестел пальмовыми листьями, из которых были сделаны стены и потолок.
Она обернулась к Чейзу:
— Тут прекрасно.
— Это ты прекрасна, — возразил он.
— Мне не нужна лесть, Чейз. Я знаю, что далеко не красива. — Милли говорила так, как будто это было прописной истиной.
Его сердце сжалось.
— Почему ты так думаешь?
— Даже ты говорил, что я суровая и пугающая. И я знаю, что я не в твоем вкусе, — тяжело вздохнула она. — Слушай, я не буду требовать от тебя ничего, что ты не готов мне дать. Обещаю.
— Иди сюда, — прошептал он, даря ей продолжительный и страстный поцелуй.
Милли ответила, прижавшись к нему всем телом, и ее руки стали ерошить его волосы. Каким-то образом они оказались около постели, срывая друг с друга одежду. Милли потянула его за собой.
— Я хочу ласкать тебя, — прошептала она, облизнув его соленую кожу. — В прошлый раз мне так и не представился такой шанс.
И Чейз хотел этих ласк. Он перевернулся на спину, убрав руки в стороны, полностью покоряясь ее желаниям.
— Ласкай, моя суровая женщина. Касайся везде, где хочешь.
Милли рассмеялась и медленно провела руками по его обнаженной груди, затем по бедрам и обхватила его отвердевшее достоинство.
— Где хочу?
— О да.
Вновь послышался ее соблазнительный смех. Чейзу нравилось… Нет, он обожал видеть ее такой: сильной, уверенной в себе, чувственной. Милли начала прокладывать дорожку из поцелуев вниз по его животу, где-то задерживаясь надолго, где-то лишь едва касаясь его кожи губами. Чейз почувствовал, как тело охватило огнем. Его руки взъерошили ее волосы, а она все опускалась ниже.
— Милли…
— Ты сказал, что я могу делать все, что хочу, — хрипло напомнила она и взяла его член в рот.
«Боже мой», — единственная осознанная мысль, пронесшаяся в его голове.
Милли начала двигаться, и все, о чем он мог думать, была Милли. Все, что он чувствовал, была Милли.
Милли…
Его бедра дернулись, и Чейз вскрикнул. Она за секунду оседлала его, и он вошел внутрь. Милли выгнулась, упершись руками в его ноги, задавала темп, и он подчинялся. Ему больше ничего не оставалось. Закрыв глаза, Чейз откинул голову и выгибался ей навстречу, обхватив ее попку руками.
Темп нарастал, и он почувствовал пик наслаждения.
— Милли, — хрипел Чейз. — Милли…
Ее тело напряглось, и она опустилась на его грудь, удовлетворенно выдохнув. Он почувствовал прядь ее волос на своей щеке и задрожал. Эта женщина убьет его. Чейз прислушался к своему бешено колотящемуся сердцу. Этот ритм таил в себе больше опасности, чем могло показаться на первый взгляд.
Какой прекрасный способ, чтобы умереть.
Милли посмотрела на море, волны которого тихо шуршали в темноте. На черной воде блестела серебряная дорожка лунного света. Прохладный ветерок приятно охлаждал горящую огнем кожу. Чейз уснул, когда они закончили заниматься любовью. То есть нет, они занимались сексом. Она тоже была вымотана, но все равно прокралась сюда, на пляж, и теперь сидела на холодном песке, поджав ноги к груди, и размышляла.
Для нее это все-таки было занятием любовью. Какое ужасное слово, вселяющее страх. Любовь. Милли начала влюбляться в Чейза и подозревала, что исправить уже ничего нельзя. Только в ее случае любовь была не раем, а адом, полным ужаса и вины, где каждый день ты боишься, что этот — последний счастливый.
Она пыталась успокоить себя, напоминая, что многим людям дается второй шанс. Они теряли все, но поднимались и двигались дальше и находили другого человека, ради которого вновь стоило рискнуть всем. Многие так делали, но она не такая. Милли просто не могла представить, как ее сердце разобьется.
