Кроме огромных окон и легкого покачивания, ничто не напоминало о том, что они на борту яхты. Современная мебель была накрыта льняными чехлами, узорчатые ковры устилали пол, хрустальная люстра освещала стол, сервированный тончайшим фарфором. Ужин был накрыт на две персоны. Роскошь обстановки подавляла Мередит, но Кернан поддерживал ее дух шутками, смехом, поддразниванием.
Изысканные блюда следовали одно за другим, в бокалах играли бесценные вина, которые Мередит никогда не довелось бы попробовать при других обстоятельствах. Растерянность первых минут прошла, и молодая женщина наслаждалась новыми ощущениями, которые преподносил волшебный вечер.
После ужина Кернан проводил ее на палубу, куда подали кофе. Завернув ее плечи в одеяло, он опять прижал ее к себе. Вокруг порхали светлячки, а они продолжали разговор. Сперва говорили на легкие темы, касающиеся блюд и вин, которые подавали за ужином, красоты звездного неба и полуночного моря.
Однако Мередит хотела вызвать принца на откровенный разговор, чтобы убедиться, насколько он способен довериться ей после того, как она вчера после фильма раскрыла ему свою душу.
Довольно решительно она взяла его за руку и прямо спросила:
— Мне бы хотелось узнать, откуда взялись ужасные прозвища, которыми наградила вас пресса: Плейбой, Сердцеед, Принц Разбитых Сердец? После нашего знакомства они кажутся мне несправедливыми и обидными.
Так ли? Разве, сам того не зная, он не готов разбить ей сердце? Кернан прямо заявил, что сегодня их последний вечер вместе.
Ей непозволительно так думать. Надо жить прекрасным мгновением: плеск волны о борт яхты, рука в его ладони, теплое плечо у ее плеча. Она сама выбрала гибельный для себя путь к дальнейшей близости. Даже после расставания пусть он помнит, что она постигла глубину его сердца.
— Спасибо, — сказал он с такой искренностью, что она не удержалась и прижалась плотнее. — Из всех прозвищ, пожалуй, только Плейбой имеет под собой основания.
Он припомнил лето, когда ему исполнилось восемнадцать.
— Я вырвался на свободу. В моем распоряжении было всего несколько месяцев между окончанием школы и поступлением на военную службу. До совершеннолетия моя мать строго запрещала прессе приближаться ко мне. В аскетической атмосфере мужской школы женщины могли присутствовать только в виде постеров на стенах наших комнат и в мальчишеских фантазиях. Я не был готов к атаке на обоих фронтах. Как многие юноши в этом возрасте, мне хотелось получать удовольствия, не заботясь о последствиях. К сожалению, происхождение делало меня публичной фигурой. Начался ажиотаж, как при восхождении новой рок-звезды. Тогда меня не волновало, к чему это может привести. Мне льстило внимание прессы и молодых женщин. Я назначал свидания всем красавицам, которые проявляли ко мне интерес.
— Их было великое множество, — сухо заметила Мередит.
Тем не менее, она чувствовала его искренность и вздохнула с облегчением. Принц ответил доверием на ее доверие.
— Именно это я имел в виду, когда сказал, что вполне заслужил прозвище Плейбоя, — с сожалением констатировал принц. — Печальный опыт многому меня научил. Я стал осторожнее и циничнее. Стало ясно, что очень немногие женщины интересовались лично мной, а не титулом, светским образом жизни, сказочными перспективами. В компании самых красивых женщин мира меня терзало одиночество. Некоторое время я с отчаянным упорством искал свою единственную, разбивая сердца направо и налево. После одного-двух свиданий мне становилось понятно, что снова ошибся. Тогда я уходил. Каким-то образом получалось, что вина за разбитые мечты и неоправданные ожидания этих женщин всегда лежала на мне.
Не относилось ли это к ней? Сидя рядом, наслаждаясь великолепием его мира, его компанией, она погружалась в неоправданные ожидания и мечты.
Она может позволить себе только один вечер, не обвиняя и не требуя ничего. Ей важно знать о нем все. Потом он уйдет в свой мир, она вернется в свой.
— Мы знакомы с Франсин Лакост с детства. Она была моим лучшим другом.
— Герцогиня Лакост?
Мередит почувствовала укол ревности.
— Самая веселая и умная женщина, которую мне довелось встречать. Самая одухотворенная. Вокруг нее было сияние. Оно притягивало. Мне нравилось, что она всеми силами избегает внимания прессы.
— Вы были помолвлены, не так ли?
— Очень недолго.
— Помолвка была расторгнута. И тут возникло второе прозвище — Принц-Сердцеед. Она не перенесла расставания.
Мередит на собственном опыте убедилась, что такой исход очень вероятен.
Кернан рассеяно улыбнулся.
— Никто так и не узнал правды. Дело в том, что такое решение принял не я, а Франсин.
Неужели он доверил ей секрет, о котором никто не догадывался? Мередит не могла поверить.
— Но пресса утверждает другое! В газетах пишут, что она до сих пор страдает в уединении. Уже несколько лет с момента разрыва я не видела ни одной ее фотографии. Она как будто исчезла с лица земли.
— Журналисты ловко подтасовывают факты. О герцогине Лакост ничего не известно, значит, можно придумать драматическую историю, которая их устраивает. Даже если она не имеет ничего общего с правдой. Одно из самых гнусных изданий даже выдвинуло версию, что я убил Франсин. Разве не отвратительно?
— Ужасно!
— Открою тебе тайну, известную очень немногим. Не буду напоминать, насколько личный характер носит наш разговор.
Мередит снова поразилась той степени доверия, которой удостоил ее принц и которая, к сожалению, все более подогревала неоправданные надежды и мечты.
— Сияние, ум, глубина, которые я находил такими привлекательными… Франсин была глубоко религиозным человеком. Она осуществила свою мечту и ушла в монастырь. Бога она любила больше, чем меня.
— Постриглась в монахини? — выдохнула Мередит, вспоминая последние перепечатки фотографий герцогини Лакост, появившиеся в прессе в связи с помолвкой принца и Тиффани Уэлс. Герцогиня отличалась редкой красотой — трудно представить ее в монашеском одеянии.
Кернан кивнул.
— Она выбрала монастырь. Можешь представить, в какой кошмар могли превратить ее новую жизнь папарацци, если бы узнали правду? У меня есть возможность защитить себя от злобных нападок прессы, поэтому я предпочел взять ответственность на себя. Так появилась шокирующая мир история.
— Чтобы защитить ее, — прошептала Мередит.
— Скорее отблагодарить, — сказал он, — за то прекрасное время, что мы провели вместе. Подарил мир и покой, к которому она стремилась.
— Подставив себя под огонь.
