— Хорошо. Может быть, я слишком поспешно делаю выводы.— Ее полная грудь поднялась при вздохе. — Когда Лиллиан из банка поделилась со мной этой новостью, я сразу же подумала, что ты, вероятно, намерена сбежать с твоим ковбоем.
Саммер ощутила тревожное покалывание в спине.
— Что же рассказала вам Лиллиан из банка?
— О том, что ты продаешь конюшню. Ты всегда так дорожила землей. Ты бы не стала ее продавать, если бы не собиралась уехать и не возвращаться!
Пожилая женщина быстро заморгала, чтобы смахнуть слезы.
Саммер вздохнула с облегчением. Сплетники явно переборщили.
— Лиллиан ошибается. Я ничего не продаю.
— Но она говорила, что об этом написано в газетах. Там говорилось о твоих расписках.
О расписках?
— В газетах говорится, что брат этого ковбоя выкупил расписки на твою землю.
С минуту Саммер не могла перевести дыхание. Потом она машинально утешала свекровь, уверяя, что не собирается никуда уезжать. Саммер словно онемела, почувствовав пустоту и неуверенность.
Закрыв ворота за удаляющимся «бьюиком» Элоиз, она повернулась и посмотрела на конюшню, где был Чейз. Его брат купил расписки на ее землю!
Она медленно направилась к конюшне.
Чейз как раз закрывал стойло Медовушки.
— Уэйн куда-то пропал, — сказал он, увидев ее. — Наверное, он в вольере. Твоя свекровь уехала? Я слышал шум машины.
— Да, она уехала. Но тебе не надо было стесняться ее, Чейз. Может быть, ей бы не пришлось так откровенничать.
Он поднял брови.
— О чем это ты?
Она вдруг больше не могла на него смотреть. Может быть, подумала она, Элоиз ошибается? Может быть, все не так?
— Это правда, что твой брат купил в банке мои расписки?
Ему даже не пришлось отвечать. Ответ она увидела в его глазах, виновато бегающих из стороны в сторону.
— Не совсем.
Где-то глубоко внутри страх сковал ее душу, но внешне она оставалась спокойной.
— Что это значит?
— Это значит, что расписки купил не мой брат, а я.
Чейз? Чейз, у которого нет ничего, кроме нескольких трофейных пряжек и сломанного пикапа, — Чейз купил расписки почти на двадцать тысяч долларов? Большего потрясения она в жизни не испытывала!
— Послушай, я знаю, что должен был все тебе рассказать! — Он сделал шаг по направлению к ней. — Я вижу, ты расстроена. — Он провел рукой по ее волосам. — Я собирался рассказать тебе завтра. Сегодня утром я узнал в банке, что бумаги готовы и мне осталось только подписать их. Я подумал, что смогу тебе помочь.
— Помочь? — Ее голос поднялся до неестественно высокой ноты. — Ты думаешь, это поможет?
— Я рассказал тебе не все, что сообщил мне Генри Гонсалес, когда заезжал сюда на прошлой неделе. Флетчер предложил банку купить несколько расписок — он предложил им кругленькую сумму. Банк собирался принять предложение. Оно было слишком заманчивым, чтобы им пренебречь. Но твоему банкиру удалось достаточно долго сдерживать развитие событий, чтобы создать альтернативу.
— Чейз, — произнесла она медленно и терпеливо, словно ему нужны были объяснения, — как ты мог выкупить из банка мои расписки? Откуда у тебя такие деньги? У тебя не хватает денег даже на то, чтобы отремонтировать машину!
— Деньги мои, — смущенно произнес он, — формально. Брат вносил их на мой счет с тех пор, как родилась Дженнифер и ей понадобилось лечение, — правда, сначала немного. Ранчо тогда не приносило большого дохода, потому что он все еще выплачивал ссуду, которую взял вскоре после женитьбы, чтобы купить солидный участок земли.
Она медленно и ожесточенно принялась высчитывать, что же она потеряла.
— Так он возвращал тебе долги?
Чейз кивнул.
— Я говорил ему, что это чертовски глупо, что ранчо и без этих трат достаточно рискованное предприятие, но ведь он никогда меня не слушает. Он сказал, что, если я по-прежнему буду пытаться вернуть деньги или передать их Дженнифер, он перепишет половину ранчо на меня. — Чейз замолчал и неуверенно почесал затылок. — Так вот, я продолжал спорить, но в конце концов мы пришли к соглашению, что деньги будут поступать на оба наших имени. Он мог использовать их для лечения Дженнифер, а я... я вовсе не собирался их тратить! Но я не мог допустить, чтобы ты лишилась своей земли!
Саммер закрыла глаза, чтобы не смотреть на него, пытаясь сохранять самообладание.
Надежда! Когда пропала надежда, один его вид ранил ей сердце!
— «Вторую часть ранчо»! Ты владеешь половиной ранчо брата?
— Да, половиной ранчо, но только формально. — Он подошел к ней. — Родители оставили ранчо нам обоим, но на самом деле оно не мое. Майк вложил в него массу средств и сил. Наверное, мне надо было рассказать тебе о том, что Флетчер пытался завладеть расписками, но я хотел подождать, пока все будет оформлено!
Он протянул к ней руку.
— Не трогай меня! — Она с ужасом услышала в своем голосе истерические нотки. — Я же тебя совсем не знаю, правда? Сколько у тебя денег?
Он нахмурился.
— Они не мои! Не совсем мои. Я не обманул тебя, Саммер. Мне действительно нужна была эта работа!
— Правда? Чтобы не тратить деньги, которые тебе не принадлежат, так как твоя часть ранчо на самом деле не твоя? О, я, кажется, понимаю, Чейз! Раз ни одна из частей не принадлежит тебе, тебе не приходится нести за них ответственность, не так ли? В этом-то все и дело!
Он приблизился к ней вплотную и обхватил за талию, чтобы она не ускользнула.
— Дело в том, — произнес он, — что я воспользовался деньгами, которыми никогда не собирался пользоваться, чтобы ты не лишилась своей земли!
— Нет, — сказала она и так сильно тряхнула головой, что ее волосы рассыпались. — О, нет! Дело в том, что все, чем мы владеем, в некотором смысле владеет нами. Ты не позволишь себе привязаться ни к своему брату, ни к ранчо, ни даже к банковскому счету, и, уж конечно, менее всего к женщине, которая... О Господи, — произнесла она, чувствуя, что сейчас расплачется. — Какой же я была дурой!
Он отнял руки. Она увидела, как за его спиной закрывается дверь. Вдруг у нее вырвалось непрошеное:
— Я люблю тебя!
Он смотрел на нее так тупо, что вряд ли видел ее, и не произносил ни слова.
Саммер закрыла глаза, пытаясь преодолеть боль.
Она кругом ошибалась. Она подумала, что все его действия в конечном счете направлены на то, чтобы завладеть ее землей. И домом. Но он сделал это не ради себя, а ради нее! Чейз свободно и щедро давал тем, о ком заботился, потому что ему легче давать, чем брать! Вот и сейчас он дал ей возможность остаться свободной.
Ничто — даже жалость — не шевельнулось в его глазах, когда он сказал:
