— А ты? — спросила она, не дрогнув под его пристальным взглядом.
— Нет.
Дрожь прошла по ее телу, перехватило дыхание. Она больше не боялась стать одной из многих. Ее не волновало, что Диллон попользуется и выбросит ее. Она хотела его. И если ее сердцу суждено быть разбитым, пусть так и будет. Она была готова за одну ночь с Диллоном заплатить разбитым сердцем.
Джесси шагнула в темноту комнаты, которая показалась давно знакомой. Старая хижина приветствовала ее, словно давний друг. Ей будет горько уезжать отсюда утром и знать, что она никогда не вернется. Но медлить — еще хуже. Память об этой ночи с Диллоном она пронесет в своем сердце через всю жизнь.
— Джесси. — Он притронулся губами к ее волосам и прижал к своей груди. — Сейчас мне кажется, что я ждал тебя всю жизнь.
— Забавно, но у меня точно такое же чувство.
— Я нетерпелив, словно школьник, — сказал он дрогнувшим голосом и провел пальцами по ее щеке и дальше по шее. — Ты чувствуешь? У меня даже дрожат руки.
Джесси нервно вздохнула. Она не могла ни о чем думать. Ее охватило желание. От каждого касания рук, от каждого сказанного страстным шепотом слова оно разгоралось все сильнее. Ноги сделались ватными, она едва могла стоять.
— Я не хочу спешить. — Его рука легла на живот, сильнее прижимая ее к себе. — Я сделаю это медленно, — прошептал он ей в самое ухо, — чтобы ты испытала муку удовольствия, чтобы в своих самых сладких мечтах произносила мое имя. Я хочу быть мужчиной, которого ты никогда не забудешь.
Джесси повернулась в кольце его рук и посмотрела в лицо, освещенное лунным светом, падающим через открытую дверь.
— С этим не будет проблем. — Ее дрогнувший голос не оставил никаких сомнений.
— Я хочу, чтобы эта ночь стала особенной. Я не хочу быть твоим очередным любовником, которому на следующее утро ты скажешь «до свидания» и никогда больше о нем не вспомнишь. Я ждал этой ночи десять лет, Джесси. В мечтах я тысячу раз занимался с тобой любовью.
Эти слова ее испугали. Она другая. Настоящая Джесси не могла иметь ничего общего с той, что жила в его воображении. Если он не понимает этого сейчас, то не поймет и потом.
— Я не фантазия, Диллон. Я живая женщина.
— Я хотел тебя так долго, что теперь, наверное, не существует никакой разницы.
— Кто же я для тебя? — Ее страсть мгновенно исчезла. Не стоит ли ей уйти? — Охотничий трофей?
— Нет. — Диллон резко притянул ее к себе и жадно припал губами к ее рту. — Реальная или выдуманная, ты десять лет затмевала всякую женщину, которую я встречал. И существует лишь один способ освободиться от тебя.
— Освободиться? — Пораженная и обиженная, Джесси попыталась вырваться. — И сегодня ты решил заняться любовью со мной, настоящей. — Ледяная злость охватила ее. — И если ты сможешь доставить мне то удовольствие, о котором мечтал, ты, как по волшебству, освободишься от моих чар? Да?
Она резко дернулась, стараясь вырваться из плена.
— Да, — автоматически произнес он, думая лишь о том, как удержать ее в своих объятиях. Вдруг до него дошел смысл сказанного. — Нет! Черт возьми, Джесси. Теперь я уже не знаю.
— Значит, по-твоему, я бессердечная. — Она посмотрела на него сузившимися глазами, сердце бешено стучало. — Иначе ты бы поинтересовался, что я сама об этом думаю.
Вне себя от ярости Джесси рванулась, выскользнула из его рук и побежала в непроглядную темноту комнаты.
— Джесси, черт побери!
— Раз я сама пользуюсь мужиками, а затем выбрасываю их, словно грязные тряпки, ты можешь сделать то же самое со мной.
— Я не это имел в виду. Его голос раздался совсем рядом, и она отодвинулась в темноту, крича через плечо:
— Одна страстная ночь и, любимая, прощай навеки?! Неплохая идея, Диллон.
— По-моему, именно ты собираешься уезжать завтра утром. Это ты уже два дня водишь меня за нос!
— Уж не хочешь ли ты сказать, что в самом деле собирался меня соблазнить в первый же день?
Диллон схватил ее в темноте за руки и притянул к себе.
— Я и правда не мог думать ни о чем другом после того, как увидел тебя в клинике.
— Но ведь я тебе даже не нравлюсь!
— Я хочу тебя так сильно, что, когда я на тебя смотрю, у меня сводит зубы. Но я был на тебя жутко зол. Ведь я считал, что ты приехала сюда соблазнить Стефана.
— Так оно и есть, — согласилась она. Вся злость исчезла как воздушный шарик, поднявшийся в воздух и скрывшийся в небе.
— Давай не будем начинать все сначала, Джесси. — Он обнял ее за талию и прижался подбородком к волосам.
— По-моему, мы слишком много говорим.
— Вполне с тобой согласен. — Он поднял ее на руки и понес по лестнице на второй этаж.
— А дверь? — Лунный свет струился в комнату через распахнутую настежь дверь.
— Черт с ней.
Рука Диллона замерла, когда не расстегнутой осталась всего одна пуговица на ее груди.
Страх, страсть, желание охватили Джесси. Она никогда не сможет его удержать. Они жили в разных мирах, и слишком разными были их устремления. Но Диллон останется с ней навсегда. После него она не сможет быть с другим мужчиной.
Последняя пуговица была расстегнута. Обнаженной кожей она чувствовала прохладу ночного воздуха и тепло его жадного взгляда, прикованного к узкой полоске тонкого золотистого шелкового бюстгальтера.
— Сегодня ты моя, — прошептал он. — Только моя.
Он прижал ее к себе, стягивая одежду с плеч. Она припала лбом к его груди и высвободила руки из рукавов. Приподняв ее над кроватью, Диллон вытянул из-под нее одежду и бросил на пол. Только после этого он опустил Джесси на мягкую пуховую постель. Волшебным облаком окружил Джесси аромат свежего льняного, просушенного на солнце белья, смешавшийся с настроением этой лунной ночи.
Диллон стоял, свирепо глядя на нее. Это был взгляд скорее завоевателя, чем любовника. Но страха не было. Этой ночью она вручила себя Диллону, полагаясь на чувство, а не на логику и здравый смысл. Этой ночью она была целиком в его власти.
— Моя золотая девочка, — мягко сказал он, — с меняющимся, как в калейдоскопе, цветом глаз.
— Диллон, по-моему, я должна тебе кое-что сказать.
— Что? — спросил он, не поворачиваясь.
— Может оказаться, что я не так опытна, как ты думаешь.
— Да? — Он провел по ее руке от плеча до локтя.
— Да, вероятно.
Голос не дрожал, но давалось ей это с большим трудом. От волнения она снова почувствовала боль в животе. После его прикосновений было уже все равно, что он о ней подумает.
— Диллон! Я хочу тебя.
Он стянул с ее плеч золотистые бретельки бюстгальтера, наклонил голову и коснулся языком груди. Дыхание Джесси участилось, превратившись в стон. Она провела рукой по его мускулистому плечу, погладила его шею и, запустив пальцы в волосы, прижала его голову к себе.
