— Достаточно, — предостерег Брайс. — Пойдем, Лара, я покажу тебе корабль.
Неужели ее подозрения насчет Глории оправданны? Однако времени на размышления не было: ей по очереди представили всех членов экипажа, и несколько пар глаз с большим интересом рассматривали новую пассию мистера Келлермана.
Оставшись с Брайсом наедине, Лара прошипела:
— Зачем ты представил меня как свою девушку? Это нескромно.
Серые глаза смотрели насмешливо.
— А как я должен был представить красивую женщину?
— А как ты потом будешь объяснять мое исчезновение?
— Это моя проблема. — Он выразительно пожал плечами. — Давай не зацикливаться на мелочах.
Корабль действительно оказался роскошным. Брайс был доволен произведенным эффектом.
— И ты владеешь целым флотом? — спросила Лара в конце экскурсии.
— Несколькими кораблями — да.
Он явно скромничал, и Ларе нехотя пришлось признать, что Брайс Келлерман — исключительно удачливый бизнесмен, не страдающий снобизмом. Обычный парень, без претензий.
Вечер выдался славным, и, когда они вернулись домой, Лара выглядела счастливой и разомлевшей. Вероятно, сработало шампанское, заказанное Брайсом на корабле. Хелен была дома. Вид сияющей племянницы так воодушевил ее, что она едва сдержалась, чтобы не наброситься на Лару с расспросами.
На следующее утро Лара проснулась с приступом тошноты, голову словно сковало железным обручем. Тетя, смеясь, упрекнула племянницу в злоупотреблении алкоголем.
— Ничего страшного, за один вечер еще никто не превращался в пьяницу.
Однако и в последующие дни Ларе не удалось прийти в норму. Она решила, что съела что-нибудь несвежее.
Она ничего не сказала Брайсу в разговоре по телефону и даже обрадовалась, узнав, что он улетает в Квинсленд по делам.
— Даже не знаю, когда вернусь, — сказал он, — у меня масса дел.
Езжай, езжай, думала Лара, наконец-то я получу передышку.
Промелькнула неделя, и ей стала ясна причина головокружений и приступов тошноты.
Мысль, что она, возможно, беременна, повергла Лару в глубокое отчаяние. Они с Брайсом только раз имели незащищенный секс… нет, два, впрочем, первая ночь не в счет. Это произошло в душе, когда она сломала руку. Такое не забывается, даже сейчас от воспоминания закипает кровь. Было что-то необычное в их первой близости, что-то таинственное и прекрасное…
Однако в любом случае Брайс ничего не узнает до того, как она покинет Австралию, иначе он немедленно обвинит ее в подлости: якобы она специально устроила ловушку, чтобы женить его на себе.
Лара очень старалась спрятать свое состояние от Хелен. Это было не трудно, поскольку тетя любила завтракать рано и где-нибудь в городе, в кафе. Лишь однажды Хелен зашла в комнату Лары, когда той было не по себе, но племянница убедила ее, что просто не выспалась.
Брайс звонил часто и каждый раз просил позвать к телефону Лару. Он рассказывал ей о своих делах, встречах и в конце каждой беседы непременно просил произнести пару нежных слов о ее к нему любви.
— Скажи громко, чтобы Хелен услышала, — настаивал он, — мы должны успокоить ее.
В отличие от Лары, которая страшно мучилась сознанием собственного лицемерия, он, казалось, наслаждался игрой.
Однажды вечером он сообщил о своем приезде, и Лару охватило мрачное предчувствие: что, если он увидит изменения в ней и догадается о ребенке?
Будь сильной и смелой, внушала она себе, действуй как обычно, не дай ему ни малейшего повода заподозрить что-нибудь неладное.
— Не знаю, когда приеду, — говорил он, — возможно, поздно, но ты не ложись — влюбленная женщина не может лечь, не повидав милого друга.
Ох уж эти намеки — не ложись, пока не приеду… Или они существуют лишь в ее больном воображении? Слишком часто она думает о сексе с Брайсом…
Брайс появился, когда все допустимые сроки уже прошли, и Лара подумывала о сне. Хелен отправилась в постель еще раньше.
Едва он вошел, как ей бросились в глаза тени под глазами и морщины у рта, но, несмотря на усталый вид, Брайс выглядел все таким же сексуальным и обаятельным.
— Заходи, — пригласила она. И почему подгибаются колени? Почему сердце ухает, точно ночная птица? — Хелен уже легла и просила передать тебе привет.
— Поздно, я знаю, — проговорил он, — но…
— Надо было отложить визит на завтра.
— Я — нетерпеливый возлюбленный, не забывай. — Его серые, прозрачные до голубизны глаза скользнули по ее лицу. — Ты неважно выглядишь. Заботы о Хелен?
Лара вяло улыбнулась и отрицательно покачала головой.
— Просто хочу спать. — Она отвернулась. — Тебе приготовить что-нибудь?
Он тяжело вздохнул и потер рукой лоб.
— Если только кофе. Говорят, его вредно пить на ночь, но никогда еще я не испытывал большей потребности в кофеине, чем сейчас.
Тогда зачем пришел? Даже тетя не пожелала бы видеть его в таком измученном состоянии.
Лара сделала кофе и вышла с чашкой на веранду. Ей показалось, что Брайс заснул: он вытянул вперед длинные ноги и откинул голову на спинку стула. Услышав легкий шум, он с трудом приподнял тяжелые веки.
— Первый вечер в тишине и покое с тех пор, как я уехал, — сказал он скорее себе, чем ей.
— Командировка прошла успешно?
Ноздри раздулись.
— Есть особые причины для вопросов?
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, на что он намекает, но Лара не позволила вовлечь себя в ссору.
— Никаких. Вчера мы получили открытку от Чарли. Она в Кубер-Педи. Встретила там парня и влюбилась. Да так сильно, что нашла работу в лавке, торгующей опалами, только бы находиться рядом с ним.
— Эта юная дама влюбчива как кошка. Главное — избранник должен быть в штанах, — прокомментировал он.
Лара кивнула.
— Откровенно говоря, — продолжил Брайс, явно забавляясь разговором, — думаю, если бы ты не маячила поблизости, я бы тоже стал объектом ее вожделений.
— Тебе она нравилась?
— Нет.
И тем не менее он поверил ей, а не Ларе!
Брайс понимал, насколько безумна идея появиться здесь чуть не за полночь, но его обуревали демоны — каждую ночь его терзали дивные видения их с Ларой близости: прикоснуться к ней, обнять, войти в нее. Войти в нее! Дьявол!
И самое ужасное, что он не мог освободиться от неуемного воображения и находясь рядом с ней. Свет из комнаты лился на веранду, и ее лицо лишь иногда, когда она наклонялась вперед, попадало в светлую полосу. Чудесным образом янтарный свет лампы преображал усталость в томность и придавал взгляду Лары невероятную чувственность. Все в нем рвалось ей навстречу.
