унять свое долбаное воображение.
«Если ты сейчас же не заснёшь, то прилетят вороны и заклюют тебя. Они начнут с глаз, потом перейдут на твою маленькую никчемную головку. Я сказала, живо спать.»
«Ты ничтожество, Клим. Разве мог у меня родиться такой надоедливый ребенок?»
Моргаю несколько раз и оборачиваюсь. Почему сейчас? Это первый приступ, на протяжении трех лет. Я думал, что навсегда избавился от этого кошмара.
Она держится за бортик, и ее губы шевелятся.
«Ты ничтожество, Клим. Ты себя в зеркале видел? Я не позволю такому грязному замарашке даже притрагиваться к моему рюкзаку, не то что помочь донести до школы»
Она громко смеется, но губы практически не шевелятся.
— Красивая татуировка, что она обозначает? — Доносится до моего слуха ее четкая речь.
Я ощущаю, как капли стекают по моей спине, не понимая, вода это или мое резко вспотевшее тело. В полном молчании я разворачиваюсь всем корпусом и берусь руками за край бассейна. Выбираюсь наружу и, схватив с лежака первое попавшееся полотенце, ухожу на безопасное от нее расстояние. Мне нужно выкинуть ее из своей головы, иначе я свихнусь. Дана, редкостная стерва, настроение которой попросту не предугадать. Я погряз в ней еще с детского возраста и должен сам избавиться от этого проклятия. Маша, моя судьба. Тихая, милая девушка, с которой я чувствую себя комфортно. С Даной все совершенно наоборот, как будто ты бежишь по минному полю, не понимая, подорвешься или останешься жив. Я потерял суть того, где она настоящая. Она тесно переплетается с тем, что я отчаянно хочу забыть, и в то же время рядом с ней я не могу контролировать себя. Как будто запрограммировала меня и нажимает своими руками на нужные кнопки:
«Сейчас боль в самое сердце.» «Любовь и страсть». «Ненависть, ты должен сейчас меня люто ненавидеть, Клим». «Опять любовь.». «Боль, ну же, тебе больно, Клим?»
Голова кругом…
— Милый, вот ты где? Я тебя потеряла, — произносит Маша, подходя ближе. Поднимается на цыпочках и, с краснеющими щеками, целует меня в нос. Идеальная картинка со стороны. Как будто два голубка воркуют, но я почему-то смотрю не на нее. Кидаю взгляд за спину и наблюдаю, как Антон вручает Дане бокал, не сводя глаз с ее тела. Вырвать руку, и со всего маху въ…ть, так, чтобы летел далеко и захлебнулся в этом бассейне. И когда это я стал настолько аморален? Обнимаю одну, а думаю лишь о том, как не угробить того, кто попросту смотрит на нее, глотая слюни.
Она не моя …Не для меня … Ловлю ее встревоженный взгляд, прежде чем поднимаю головку Маши за подбородок, и жадно прохожусь языком по ее губам….
Дана
Трус … Какой же ты трус!!!
Мне хочется закричать эти слова во всю глотку. Боль от его поступка мешает дышать. Делаю жадный глоток, стараясь успокоиться.
— Дана, ты здесь? — Резкий окрик Евы и всплеск воды заставляют меня подскочить на месте.
— Ева, я чуть бокал не выронила.
— Мы были в сауне, я думала ты сразу присоединишься к нам? — Она стреляет глазами в сторону Антона, и я, театрально, закатываю глаза.
— Понял, девочки! Пойду с Максом перетру. Надеюсь, ты уделишь мне чуть позже свое драгоценное время?
— Конечно, — произношу я, стараясь улыбаться, но чувствую, что у меня плохо получается. Улыбка выходит кривой. Я вижу боковым зрением Клима, прижимающего Машу к своей груди и шепчущего ей что-то на ухо. Они так гармонично смотрятся. Маленькая хрупкая блондинка и загорелый темноволосый и сексуальный мужчина. Мне хочется уйти. Закрыться в своей комнате и дать волю слезам, но я уговариваю себя мысленно, что я не такая трусиха, как он. Клим не дождется от меня того, что я буду перед ним унижаться. Пусть делает все, что хочет, больнее уже не будет. Он выбрал ее.
— А где Настя? — Спрашиваю я, забираясь на ближайший лежак с бокалом в руках и смотря на плюхающуюся рядом со мной Еву.
— Настя с Козловским, походу дела, ей удалось его зацепить.
— Козловский?
— Только не говори, что ты не слышала? Два метра сплошного тестостерона и груда мышц. А еще он напарник Клима.
От упоминания его имени, я мельком кидаю взгляд в сторону. Клим поднимает бокал и говорит тост, все также прижимая к себе Белоснежку. Пожалуй, это идеальное прозвище для нее.
— Все не можешь выкинуть его из своей головы? — Голос Евы немного встревожен,
— Дана, он не так прост, как кажется, и я даже рада, что пока тебя не было, он обзавелся постоянной девушкой. Говорят, что после твоего отъезда он менял девчонок каждую неделю. Я, конечно, понимаю, что тут есть на что посмотреть, тем более что он сейчас с увесистым кошельком, но ты достойна большего.
— Интересно, кого?
— Значит, не забыла, что и требовалось доказать.
— Ева, давай сменим тему.
Три или четыре? Я потеряла счет, сколько я опустошила бокалов, пока пыталась не смотреть на него.
«Клим танцует с Белоснежкой. Клим ныряет в бассейн. Клим прижимает ее к своему мокрому телу. Его руки обнимают ее.»
Занимаюсь садомазохизмом и боюсь, что все это видят. Ева ушла плавать, а я чувствую на своих глазах шершавые ладони и испускаю разочарованный полувздох.
— Антон?
— Угадала, — он смеется.
Подскакиваю с места и подмигиваю ему.
— Потанцуем?
Вижу, что он не прочь, его глаза жадно исследуют мое тело. То ли это хмель, то ли желание отомстить. Понимаю, что веду себя неразумно, но мои руки уже на его плечах. Я слишком громко смеюсь, буквально висну на нем, прижимаясь всем телом. Концерт для одного зрителя, но он и не думает на меня смотреть. Неужели ошиблась? Неужели я ничего не значу для него?
— Дана, телефон — Диана подает мне его в руки и я, извинившись перед Антоном, отхожу в сторону.
— Тебе уже хватит пить, — шепчет мне Диана, — он уже буквально раздел тебя взглядом и уложил на ближайший лежак.
В моей руке вибрирует телефон, но я не обращаю внимания.
— Может быть и стоит попробовать?
— Ты серьёзно? Возьми уже трубку.
На немного шатающихся ногах, я отхожу в сторону, и провожу пальцами по экрану, смахивая вверх. Я даже не слышу, что мне говорят, лишь вибрацию голоса. Клим неотрывно смотрит на меня. Морщинка между его бровей заламывается, он хмурится. Секунда и контакт разорван. Он смахивает мокрые пряди с лица и слишком резко отворачивает голову.
— Дана, ты слышишь меня?
Только сейчас осознаю, что я все это время молчала. Прочистив горло, выдыхаю:
— Да, Петр Андреевич, что-то срочное?
