Они замечательная пара, вынуждена была согласиться Моника, разглядывая отца и сына, как счастливая женщина, любующаяся своим семейством. У Моники сладко заныло в груди. Так вот как надежно себя чувствуешь, когда у тебя есть муж и дети.
У них со Стэном получилась бы отличная семья, размечталась девушка. Нужен еще один, общий ребенок, чтобы напротив за столом не пустовало место. Дитя ее и Стэна. И обязательно — девочка...
Пап, она не слушает. Смотри, о чем-то замечталась.
Моника словно пробудилась от глубокого сна.
Ничего подобного, тебе показалось, фантазер!
Джеральд весело заверещал:
Да, да, замечталась. По глазам видно!
Хватит, Джеральд,— остановил его отец, но тоже со смешинкой в голосе.— О чем же вы мечтали, мисс? У вас было такое просветленное лицо! Не хотите ли с нами поделиться грезами?
Что бы он сказал, узнав ее тайные мысли? К счастью, отца перебил разыгравшийся Джеральд.
Она воображала, как ее спасает от крокодила-людоеда один смелый охотник, похожий на тебя, пап.
Глаза Стэна задумчиво остановились на Монике.
Неужели это так?
Конечно.— Она звонко рассмеялась.— А у охотника был необыкновенно отважный сын, который вовремя поднял тревогу.
—Это был я,— обрадовался Джеральд. Вскоре они все хохотали, придумывая новые подробности захватывающих приключений, пока Моника не забыла, о чем только что мечтала. Эта мирная домашняя беседа согрела ее и вселила надежду...
Наконец Стэн встал из-за стола.
Мне лучше начать сборы.— Он взъерошил Джеральду волосы; гостья никогда не видела хозяина дома в таком добродушном настроении.— Думаю, сынок, тебе просто не терпится рассказать о нашем путешествии Винсу.
Еще бы!
Моника с улыбкой посмотрела на оживленного мальчика, пулей выскочившего из дома.
Эта поездка будет для него лучшим лекарством.
И не только для Джеральда,— подчеркнул Стэн.— Вам смена обстановки тоже полезна.
Испугавшись, что во время завтрака она невольно сбросила маску неприступности, Моника ответила нарочито резким тоном:
-— Я рада за Джеральда, а на все остальное махнула рукой.
Давно бы так, мисс. Будем считать, что первый шаг сделан.
Но ей, видимо, не удалось убедить его. Стэн что-то интуитивно прочитал на ее лице, когда она так глупо размечталась.
Не воображайте, что я рвусь в эту поездку,— возразила Моника, опасаясь, что Кэмп уже обо всем догадался.
Да, ей очень хотелось поехать, и не только из-за Джеральда. И в то же время эта затея была бессмысленна: разве можно смириться, забыв обиды и недоразумения, возникшие между ней и Стэном.
Моника молча встала и начала собирать тарелки.
Перемою посуду, хоть какая-то будет от меня польза.
Если хотите, оставьте все Сузи. Поступайте, как вам удобнее.
В мелочах, но не в главном, подумала Моника.
Джеральд сказал, что у Сузи по воскресеньям выходной и что их семья ездит на один из соседних островов слушать дневную службу в церкви. Уверена, ей совсем не понравится, если к завтрашнему дню для нее накопится столько работы на кухне.
Стэн состроил ехидную гримасу.
Такая заботливость — это вовсе на вас не похоже. Вам, наверное, по какой-то таинственной причине, хочется остаться одной.
Например, чтобы отправиться на тайное свидание с Филом? Вряд ли бы мне это удалось — ведь вы работаете внизу. Как бы то ни было, мне нужно дописывать начатое.— Голос Моники звучал раздраженно.
Любовные письма, не иначе.
Мольбу о спасении. Хочу вложить записку в бутылку и бросить ее в море.
Не сводя с нее насмешливого взгляда, Стэн поднялся и направился к лестнице, ведущей в кабинет. Моника представила, как он садится за рабочий стол, а со стен на него смотрят фотографии, сделанные во время прошлых экспедиций. Тут к ней подкралась беспокойная мысль: не рассердился ли он из-за того, что она высказала готовность заняться домашними делами? А может, ему не приятно видеть ее на месте покойной жены?
«Жена мне, конечно, ни к чему»,— заявил ей недавно Стэн. Если потеря Лил все еще открытая рана, то как он выносит даже мнимую помолвку. Это только доказывает, как для него важно, чтобы Памела была счастлива.
Моника в задумчивости погрузила тарелки в мыльную пену. Какой же беспредельной была любовь Стэна, если он отвергает даже мысль о появлении в его жизни другой женщины? — размышляла она. Вряд ли когда-нибудь перед ней раскроется истина.
Когда девушка заканчивала мыть посуду, глаза у нее повлажнели. Заслышав рев мотора, она поняла: Фил уезжает на лодке. Еще одна победа Стэна. Моника была рада, что захватила с собой наброски для книги. Работа над ней отвлекала от грустных раздумий, пока не вернулся Джеральд с известием, что Вине и его родители отправились в церковь. Девушка развлекла его, составив мальчику партию в уже знакомой ей игре, а потом отправилась с ним в бассейн.
Когда Стэн пришел к ланчу, ей показалось, что общение с Джеральдом помогает ей забыть о буре в сердце, которую вызывает его отец.
Помогает, да не надолго.
Новое испытание наступило следующим же утром, когда Стэн объявил: пора ехать в Брум закупать продукты.
Возьмите меня с собой,— умолял Джеральд со слезами на глазах.
Отец покачал головой.
Прости, сынок, но тебе нужно идти в школу. Ты же и так скоро отправишься с нами в экспедицию.
Монике хотелось, чтобы ребенок с ними поехал, но было грешно пользоваться им как буфером, если сама не надеялась на свои силы. Джеральду нужно идти на занятия, а ей следовало убедиться, что каждое столкновение со Стэном не превращается в замаскированную сцену обольщения. Ему, наверное, польстило бы, если бы он узнал, как магически действует на нее, и еще больше прибавило бы очков в поединке с Филом Крамером. Ей же нужно помнить о феноменальной проницательности Кэмпа и держать ухо востро.
И все же ее взгляд то и дело обращался к Стэну, который, стоя у руля, направлял свой быстроходный катер по бирюзовым волнам в Брум.
Зачем городу такой длинный причал? — спросила Моника, когда они пришвартовались.
В этом месте один из самых сильных в мире приливов — до десятка метров,— объяснил Стэн. Потом добавил, махнув рукой на окружающую их водную гладь кофейного цвета: — При отливе здесь обнажается покрытая тиной низина, где барахтаются целые косяки рыбы.
Я однажды видела подобную картину из окна своей квартиры — необъятное пространство желтовато-коричневой грязи, блестящей на солнце. Мне хотелось сделать снимки до и после прилива, чтобы когда-нибудь показать в Перте. Тогда мне бы поверили, что перепады могут быть такими гигантскими.
