— Я не знаю, Андрей. Может быть, Вознесенский?.. Это в его стиле. Или… твоя Эрика, — выделяю.
Макрис даже не шелохнется. Словно ему совершенно всё равно на мой сарказм.
— С Эрикой я поговорю, — кивает он. — Но не думаю, что она бы до такого додумалась. Слишком брезгливая.
Оставляю его умозаключения без реакции, а услышав следующие слова, округляю глаза.
— Давай уедем, Вера, — предлагает Адриан.
— Уедем? Куда?
— В Грецию. На время беременности.
— Я… не знаю.
Оставить всё? А мама? Отец? Как я могу отправиться за тысячи километров и оставить их одних?
— Не знаешь? — разворачивается он.
Нервничает.
— Я… подумаю. Обещаю, Андрей.
— Решайся, — произносит он, прихватывая телефон со столика. — Боюсь, что отправитель прекрасно знал, чем обернется его маленькая шалость. И что он снова выкинет. Кто знает?
— Ты меня пугаешь.
— В Греции у меня больше шансов тебя защитить, — продолжает Адриан, будто не слышит. — Здесь слишком много людей рядом. Поэтому как только врач даст разрешение...
Замираю, когда моей щеки касаются горячие губы. Кожу оцарапывает колючая щетина.
— Подумай, Вера. Хорошенько подумай.
Глава 27.
— Вы уже отправили документы на визу, Вер? — спрашивает Яна, поглаживая аккуратный животик, по размерам чуть больше моего.
— Пока нет, — мотаю головой и подозрительно смотрю на подругу. — А ты откуда знаешь?
— Богдан сказал, — подмигивает Соболева.
Закатываю глаза.
Адриан подобно бульдозеру подкапывает мою неуверенную позицию со всех сторон. Организовал мне официальный отпуск с дальнейшим переходом в декрет, подготовил все медицинские документы для перевода в новую клинику, подключил к уговорам Хлою, которая после окончания школьного учебного года тоже решила прилететь в Грецию.
Ещё один умный манёвр — приезд Яны сегодня.
— Греция — тепло, море, фрукты, — мечтательно произносит она. — Все финансовые расходы Макрис берет на себя. О чем ты ещё думаешь?
— Как минимум о родителях.
— Ты ведь говорила, мама практически оформлена в клинику?
— Да… А вдруг что-то случится?
— Например? — Яна щурится. — Какое-нибудь нашествие мутантов? Захват Земли инопланетянами?
— Скажешь тоже, — качаю головой и посмеиваюсь.
Прихватив кружки из шкафа, накрываю на стол.
— Поужинаешь с нами, Ян? — предлагаю.
— Ой, нет. Я ненадолго. Просто тебя попроведовать.
— Так уж и просто? — усмехаюсь.
— Ну да, — загадочно улыбается. — Адриан попросил тебя поуговаривать. Я согласилась, но сказала, что буду беспристрастной. И если тебе действительно есть чего бояться не буду настаивать.
— Да чего же? Ты ведь считаешь его идеальным.
Несмотря на то, что я старалась произнести последнюю фразу без сарказма, она получилась довольно едкой.
— Но ты ведь никогда не делишься, всегда улыбаешься, как с экрана, — произносит Яна с укором.
— Хочешь сказать, что я неискренняя?
— Да почему, — голос Яны становится примирительным. — Не будь такой, Стоянова.
— Какой?
— Такой, словно тебе надо от меня защищаться. Я ведь твоя подруга. Ты забыла?
— Конечно. Не знаю откуда у тебя такие мысли…
Отойдя к окну, смотрю на позеленевшую за то время, пока я была в больнице лужайку за домом Макриса. После выписки Андрей отказался везти меня в мой дом, даже несмотря на то, что Степан был готов охранять меня круглосуточно.
— Расскажи мне всё, Вера. Я ведь вижу, что тебя не только мама останавливает. Ты сама говорила, клиника отличная. Мы с Богданом будем её навещать, если понадобится. И твой папа наконец-то выдохнет, сможет заняться своей жизнью.
Сложив руки на груди, тихо произношу:
— Он сказал, что отберет у меня ребенка.
Вздрагиваю.
— Адриан?
— Ага, — киваю.
— Хмм… Мне не показалось, что он на это настроен. С нами он всегда серьезен и вежлив.
Пожимаю плечами.
— В любом случае, проверять я не хочу. Оказаться в чужой стране, совсем одной — не лучшая идея.
— Мне кажется, ты… преувеличиваешь. При каких обстоятельствах Адриан это сказал?
— А это имеет значение?
Яна поднимается и тоже подходит к окну. Становится задумчивой.
— Мне кажется, конечно. Контекст всегда важен. Вспомни хотя бы меня и наш неудавшийся развод с мужем. Будучи на эмоциях, мы много всего друг другу наговорили. Всё это нарастало снежным комом до тех пор, пока каждый из нас не решил остановиться.
— Не сравнивай, вы были женаты десять лет, когда собрались разводиться, вам было что терять.
— А вам нечего?
— А что у нас было-то, Ян? В первый раз Адриан оскорбился, что я за ним не уехала, при этом сам мой статус не обозначил. Кто я была для него? Любовница или кто-то посерьезнее? Сейчас же вообще вернулся с угрозами и оскорблениями.
— Человек на эмоциях способен на многое. Вспомни хотя бы, как я, стараясь задеть Даню, всё время пыталась вылить грязь на его родителей. Люди в конфликте отыскивают болезненные точки и бьют точно в цель. Богдан напрямую не говорил, что отберет детей, но я, конечно, очень за это переживаю. Мне кажется, это главный страх каждой матери.
— А я не хочу жить в страхе. Понимаешь?..
***
Спустя полчаса за Яной заезжает муж, а я остаюсь наедине со своими мыслями, которые подобно привязанному к руке воздушному шарику — вроде и совсем невесомые, но незримо сопровождают, чем бы я ни занималась.
Адриан приезжает из телецентра. Отстраненно здоровается и отправляется принимать душ, на кухне появляется в домашних брюках и обычной хлопчатобумажной футболке.
Ужин проходит в тишине, словно каждому из нас есть над чем подумать.
— Как прошел день? — спрашивает Адриан.
— Как обычно. Яна приезжала.
— Отлично.
— Не стоило просить её…
Наблюдаю, как он откладывает вилку с ножом и абсолютно спокойно произносит:
— Я просто пробую все варианты, Вера.
— Я заметила.
— Совершенно не вижу проблемы, почему мы не можем лететь в Грецию и пережить там беременность. Яна очень обрадовалась бы такой возможности, но Богдан не может оставить бизнес, у меня такая возможность имеется.
— У меня мама больна… — перебиваю его агитацию и тут же опускаю голову.
— Больна?
— Да… Болезнь Паркинсона, довольно тяжелая форма. Это…
— Я знаю, что это за болезнь, Вера, — задумчиво произносит Адриан. Затылок припекает, но я продолжаю рассматривать свои руки. — И давно ты знаешь?
— Около пяти лет.
— Но почему ты никогда… почему никогда не рассказывала?
— Не было повода…
— Или желания, — нервничает он.
— Его тоже не было, — психую, поднимаясь с места. — И в Грецию я не поеду. Я не хочу, — стою на своём.
Адриан кидает салфетку на стол.
Смотрим друг на друга в упор. Его вдруг срывает:
— Я не понимаю. У нас куча проблем. Хочу тебе сказать, что ни Вознесенский, ни Эрика коробку тебе не отправляли, то есть это вполне могут быть люди, связанные с тем автомобилем, который сбил меня.
— Но ты говорил, что это всё случайность?
— Официально так, но я в это не верю. Слишком всё было спланировано.
— Ты говорил это случайность, — с обвинением кидаю.
Адриан встает с места и отходит к окну. Изучает всё ту же зеленую лужайку, упирает ладонь в косяк и опускает голову. С раздражением говорит:
— Я не знаю, Вера. Что не так? Давай наймем твоей маме сиделку, покажем врачам.
— Её уже принимает одна клиника.
— Отлично, а отец?
— С ним всё нормально, — отмахиваюсь. — Но дело не в этом. В Грецию я не поеду не из-за этого.
Складываю руки на груди.
— Есть ощущение, что ты капризничаешь и выкручиваешь мне жилы.
— Я капризничаю? — вспыхиваю.
— Ты! Как ребенок. Её богу.
Он ругается. То ли по-гречески, то ли по-английски. Не могу разобрать.
— Отлично, — взмахивая руками, кричу на весь дом. — Хочешь, я наглядно покажу, что происходит со мной каждый раз, когда ты просишь оставить всё и лететь за тобой в Грецию?..
