нежно погладил его. Она думала, что он спит.
Она больше не могла прятаться от собственных мыслей. Тайные страхи, которые она так старалась держать взаперти, переполняли ее, и теперь самый большой страх выплеснулся наружу шепотом:
— Что будет с нами после Рождества?
Она знала, что ей не почудилось. Внезапное напряжение сковало его тело.
С нами…
Ее слова повисли в воздухе на невероятно долгое время, пока его тело не расслабилось. Сиопис нежно потерся щекой о ее волосы.
— Мы что-нибудь придумаем.
Она поцеловала его руку и медленно выдохнула.
Рана от предательства его брата и невесты оказалась настолько глубокой, что она не знала, позволит ли Константинос когда-нибудь себе полюбить ее, но она знала, что у него были к ней чувства, выходящие за рамки потрясающего секса. Он всячески показывал это, и, хотя она боялась, что ведет себя глупо, не могла остановить растущую в сердце надежду на то, что однажды это произойдет…
Константиноса бросило в жар, затем в холод, — смесь усиливающихся эмоций охватила его. Лена надолго замерла в его объятиях, постепенно ее дыхание выровнялось, тело обмякло. Наконец Константинос почувствовал, что может откинуть голову назад и сделать самый долгий вдох в своей жизни. Гнев наполнил его следующий вдох, хотя он не мог понять, злился на Лену или на себя.
Он знал, что означал ее вопрос.
Он также знал, что так отличало их занятия любовью в ту ночь. То, что он чувствовал от Лены, было другим. Это были необузданные эмоции. Она отдавала ему всю себя.
И теперь она хотела знать, что будет с ними дальше.
Их не было. Не так, как она хотела. Она должна была это знать. Она это знала.
Он недвусмысленно сказал Лене, что не заводит отношений. Хотя он допускал, что происходящее между ними может быть истолковано как форма отношений, факт оставался фактом: если бы не их ребенок, они не оказались бы в этой постели. Константинос не был готов связывать себя с кем-либо, и Лена это знала. Он не загадывал дальше, чем на день, и не знал, как долго продлится этот один день. Не хотел знать.
Но подозревал, что для Лены это важно. Она хотела знать, хотела планировать будущее с ним. Он чувствовал это нутром.
Будущее. Слово, которое наполнило его горечью.
Когда-то он строил планы на будущее, и посмотрите, чем это обернулось! Предательством. Его доверие было разрушено. Он никогда больше не поставит себя в такое положение.
С того момента, как Лена проснулась, на сердце у нее была тяжесть, тошнотворное чувство страха. Константинос улетает в Австралию.
Выбравшись из пустой кровати, она натянула шелковый халат, похожий на кимоно, и отправилась на его поиски.
Лена нашла его в столовой, вокруг него стояли тарелки, он что-то читал в телефоне. Грек поднял глаза, когда она вошла, и улыбнулся.
— Ты мог бы разбудить меня, — сказала она, стараясь, чтобы в голосе не звучало обиды.
— Я тебя пожалел. — Он отодвинул стул, чтобы она могла сесть к нему на колени. — Ты так крепко спала. Я как раз собирался тебя разбудить.
Лена уселась на его мускулистое бедро и поцеловала.
— Когда тебе нужно уходить?
— Через полчаса.
Она вздохнула, прижалась щекой к его щеке. Лицо Константиноса было гладким — ни одна щетинка не задела ее кожу.
Он вернется через неделю, напомнила Лена себе. Это не так уж долго. Раньше звучало недолго. Коротко. Теперь в ее грудь словно воткнули лед; то, что Константинос улетит на другой конец света и она останется одна, вот-вот станет суровой реальностью.
Лена изо всех сил старалась скрыть печаль. Она не хотела, чтобы его последним воспоминанием была ее грусть.
— Собрал вещи?
— Да. Чемоданы уже отнесли в машину. Ты, кажется, собиралась навестить свою семью?
Лена кивнула:
— Да… Подожду, пока ты уйдешь, а потом приведу себя в порядок. — Они часто звонили друг другу по видео или обменивались сообщениями, но ее семья не знала, что она уже в Англии. Она расскажет им все сегодня.
— Позвони консьержу, как будешь готова. Они предоставят машину… Ты точно знаешь, как пользоваться услугами консьержа?
— Да. Набрать девять.
Константинос поцеловал ее в висок и похлопал по бедру, попросив слезть с коленей.
Снова вздохнув, Лена опустилась на стул рядом с ним и оглядела множество блюд, разложенных на столе. У нее не было аппетита. Пока Константинос наливал себе вторую чашку крепкого греческого кофе, которым он злоупотреблял каждое утро, ее язык обжигала невысказанная мольба о том, чтобы он не уезжал.
— Я немного подумал о том, о чем ты спросила меня вчера вечером, — непринужденно начал он.
Ее сердце дрогнуло.
Константинос провел утро, мысленно составляя речь. Он проснулся так рано, что солнце, вернее, то, что в декабре в Англии называли солнцем, даже не попыталось взойти. Оставив Лену одну в кровати, он час позанимался в тренажерном зале. Сегодня он тягал железо с особым остервенением. С него градом лился пот, а гнев, охвативший его после нежеланного вопроса и подтекста, который он почувствовал за ним, уменьшился настолько, что он смог думать рационально.
Он не хотел терять то, что было между ними. Секс оказался слишком хорош, чтобы добровольно от него отказаться. Ему нужно было найти баланс между тем, чтобы прояснить свои чувства и не причинить ей боль. Последнее, чего он хотел, — делать ей больно. Подготовленная речь сделает свое дело и позволит ему улететь в Австралию без каких-либо сожалений.
— Я должен сказать, что график после Рождества невероятно плотный и будет таким еще несколько недель до дня родов. Как только ребенок родится, все, естественно, изменится, и я составлю график так, чтобы уезжать по делам не надолго. Так у меня будет больше свободного времени, чтобы стать отцом и оказывать тебе необходимую поддержку. — Они это уже обсуждали, но Константинос подумал, что стоит повторить.
Ты знаешь, что я не из тех, кто готов вступать в отношения. — Он пристально посмотрел на нее, желая, чтобы Лена услышала то, что он говорит, а не просто послушала. — Но я готов взять на себя определенные обязательства перед тобой. Я понимаю, это не то, на что ты, как я подозреваю, надеялась, но это решение, которое, я думаю, отлично устроит нас обоих, не налагая друг на друга ненужных обязательств, кроме как в отношении нашего ребенка.
Что-то промелькнуло в ее глазах, но она не попыталась заговорить.
— Я предлагаю стать официальными партнерами. Когда я буду присутствовать на мероприятиях,
