Ознакомительная версия.
Валенте откинул простыню, и она машинально прикрыла грудь руками. Он не остановил ее, но продолжал изучать сквозь опущенные ресницы.
– Пожалуйста, позволь мне смотреть на тебя…
Очень глупо себя чувствуя, Кэролайн медленно отняла руки, и Валенте с восторгом стал рассматривать совершенные формы.
– Ты прекрасна. Ты даже представить себе не можешь, каким болваном был твой первый муж, gattina mia, киска моя.
Кэролайн лежала неподвижно, опустив веки.
– Он не оценил тебя по достоинству, а ты такая…
Он провел пальцем по напрягшимся соскам, и она вздрогнула и крепче зажмурилась.
– Это «да» или «нет»? – прохрипел он.
– Д-да, – с запинкой выговорила она, ослабевшая от пробудившегося желания, которое уже пульсировало где-то в бедрах.
Он накрыл ладонью один холмик, и она задрожала. Естественная реакция привела Валенте в восторг. Значит, ей это нравится…
Он прикасался к ее соскам, замечательно розовым и пьянящим, которые она так старательно от него прятала, сразу отворачиваясь или прикрываясь, если чувствовала на себе его взгляд. Валенте был возбужден, как подросток, которому впервые разрешили прикоснуться к женскому телу. Он склонил темную голову и позволил губам прогуляться по шелковистой коже, как истинный знаток не забывая, однако, и о маленьких грудках.
У Кэролайн приоткрылся рот, она дышала часто-часто. Сказать, что ей нравилось то, что делает Валенте, значило бы не сказать ничего. Бедра ее непроизвольно вздрагивали, она выгибалась навстречу Валенте. Наконец слабый вскрик сорвался с ее губ, когда он положил ладонь на прикрытый трусиками холмик. Она сначала дернулась, а потом выгнулась от восторга.
Валенте поднял голову и внимательно посмотрел на нее. Просто и честно сказал ей, что собирается делать дальше. Она покраснела еще гуще и отвела глаза. Кэролайн словно разрывалась между ужасом и запретной страстью. Неужели он действительно хочет ее?.. Но ведь между ними уже появилась близость… И Кэролайн наконец решилась помочь ему преодолеть эту последнюю преграду.
– Просто закрой глаза и лежи. И получай удовольствие, – невнятно произнес Валенте и осторожно раздвинул ее ноги.
Она дрожала как осиновый лист. Он хотел, чтобы она отбросила последние барьеры и поверила ему. Она приподнялась, но он положил ее обратно на спину, и теперь она лежала перед ним, открытая и обнаженная.
Кэролайн была потрясена тем, что позволяет ему это. Однако тело ее дрожало от возбуждения, сладить с которым она никак не могла.
– Закрой глаза и ни о чем не думай, – приказал Валенте, уверенный в том, что сможет доставить ей удовольствие, какого она еще не знала.
Ее напряженные соски были немного влажными после его поцелуев. Но больше всего ее мучила влага между ног. Валенте дразнил ее ласковыми и осторожными пальцами, а ей вдруг, впервые в жизни, захотелось чего-то большего. Но он продолжал играть, дразнить Кэролайн и целовать самые нежные места ее тела до тех пор, пока волна неуправляемого наслаждения не накрыла ее с головой. Она услышала собственный непроизвольный крик. Ощущения возносили ее все выше и выше, туда, где она еще никогда не была. А потом вдруг напряжение лопнуло, Кэролайн достигла кульминации, от которой покачнулся мир. Она вскрикнула, когда ее тело словно взорвалось. Еще некоторое время по телу пробегала приятная дрожь, а потом она лежала усталая, распластанная, словно морская звезда, в полном потрясении от того, что с ней произошло…
– Я не знала… я никогда не думала, что так бывает, – ошеломленно прошептала она.
– Ты еще многого не знаешь о своем теле, прелесть моя, – засмеялся Валенте и обнял ее. – У него масса возможностей, и я с радостью покажу тебе их все.
Он прижал ее к себе, и только тут она почувствовала силу его возбуждения.
– Боже мой, какая же я эгоистка! – пробормотала она.
– Это… все… здесь для тебя. Пойду приму душ. А сегодня вечером мы совершим обряд крещения нашей кровати в Венеции, – объявил Валенте.
Она ахнула:
– Я тоже еду в Венецию? Сегодня?
– Да, у меня там осталось много работы, и почему бы мне не прихватить тебя с собой? И в Англию ты завтра можешь лететь прямо оттуда.
– Отличная идея, – с облегчением улыбнулась Кэролайн. Больше он не будет ее оставлять одну.
Красивый, с взъерошенными вьющимися волосами, с легкой щетиной на скулах, он весело смотрел на нее.
– Я тоже так думаю. Ты полюбишь Венецию.
– А когда ты расскажешь о своем прошлом? Ты мне так и не объяснил, каким образом из крошечной квартиры попал в роскошный дворец.
Валенте нахмурился:
– Это не очень приятная повесть. Моя мать была служанкой в доме графа Этторе Барбьери. Сальваторе, мой отец, пьяница и мот, был его старшим сыном. Матери было всего семнадцать… Он опрокинул ее на кровать и изнасиловал. В результате на свет появился я…
Широко открытые глаза Кэролайн с ужасом смотрели на него.
Валенте мрачно продолжал:
– Домоправительница не поверила моей матери, и ее уволили. Она поехала домой, к своей семье, во Флоренцию. Но когда выяснилось, что она беременна, ее из дома выгнали. Они тоже ей не поверили. Потом она всю молодость и все мое детство проработала уборщицей в Венеции. О том, что с ней случилось, она рассказала, только когда мне исполнилось восемнадцать лет. А потом у нее обнаружили рак…
От сочувствия у Кэролайн в душе все перевернулось. Она схватила его за руку:
– Валенте, мне так жаль. Ты, должно быть, столько пережил…
– Однажды я столкнулся с отцом. Он назвал мою мать шлюхой, а его друзья меня избили. Сальваторе пригрозил привлечь мать к суду за распространение лживых слухов о нем. – Валенте поморщился от отвращения. – Семья Барбьери была очень уважаемой, и, когда пошла молва об обвинениях в адрес моей матери, я перенес немало оскорблений. А через несколько лет после этого Сальваторе погиб в автомобильной катастрофе, и граф, мой дед, попросил, чтобы я сдал анализ на ДНК. Он хотел удостовериться ради собственного покоя, естественно, что я не Барбьери.
– Наверное, ты возненавидел всю семью своего отца! – с жаром произнесла Кэролайн.
– Мне стало жалко старого человека. Когда было доказано, что я сын Сальваторе, дед предложил мне пособие за то, чтобы я молчал. Я сказал ему, что пусть он держит свои деньги при себе. И старик проникся ко мне уважением – за то, что я не захотел быть такой же пиявкой, как остальная его родня. К тому времени я учился бизнесу, и граф обещал предоставить мне работу, как только я закончу учебу. Но я был очень независимый, и у меня были собственные планы.
Ознакомительная версия.
