— Всему свое время, милая, — проворковал он. — Целую.
— И я, — шепотом ответила Изабелла и повесила трубку.
Для нее снова засияло солнце, а мир окрасился всеми цветами радуги. Голос Джереми возродил и укрепил в ней надежду, что он так же, как и она, не хочет, чтобы их отношения закончились.
Джереми несколько раз проверил, все ли готово. Любимые блюда Изабеллы должны были доставить с минуты на минуту. Бутылка ее любимого белого вина уже охлаждалась в ведерке со льдом. Постель застелена нежнейшим хлопковым бельем под цвет ее медовых глаз. Цветами заставлена вся яхта, и их аромат разносился далеко в море.
Джереми нервничал. Такого с ним еще ни разу не случалось. Даже во время заключения самых рискованных сделок ему удавалось оставаться хладнокровным. Но не сейчас.
В тот день, когда они отмечали его день рождения, Джереми окончательно понял, что не хочет отпускать Изабеллу. Все это время он думал над тем, как убедить ее продолжить их роман. Он прокручивал в голове сотни вариантов, сотни ответов, которые она могла бы дать. Он был готов на все, чтобы только убедить ее остаться.
Тогда какого черта он нервничает?
Джереми покачал головой и посмотрел на часы. Скоро, совсем скоро они останутся наедине посреди океана, и тогда решится его судьба.
Согласится ли Изабелла на его предложение? Надежду вселяло то, что Джереми надеялся, нет, знал, что он небезразличен ей. Один раз она даже сказала ему о своих чувствах. Это воспоминание согревало ему сердце.
...Он позвонил в дверь, стараясь унять сердцебиение. В кармане лежал ключ от ее дома, который Изабелла дала ему, но сегодня он не захотел им воспользоваться.
Изабелла открыла дверь, и слова, которые он заготовил в машине, так и не были произнесены.
Перед ним стояла роковая женщина, от одного взгляда на которую мужчины теряют голову.
Ее волосы были гладко причесаны и собраны на затылке в замысловатый узел. В ушах поблескивали сережки и колье — его недавние подарки. Ее глаза сияли мягким светом и, как ему показалось, чуть насмешливо поблескивали. Что неудивительно. Наверное, со стороны он выглядит подростком, который впервые увидел ослепительную женщину.
— Ну, скажешь что-нибудь? — улыбнулась она, нарушая затянувшееся молчание.
Вместо ответа он обнял ее, не особо заботясь о платье, и прижался губами к ее губам. Кровь вскипела от желания, пульсирующей болью отдаваясь в паху.
Джереми со стоном оторвался от нее, зная, что еще немного — и он забудет о тщательно подготовленном вечере и займется с Изабеллой любовью прямо на пороге ее дома, на радость соседям.
— Проклятье, женщина! — Воздух с хрипом вырывался из его горла. — Ты срываешь все мои планы!
— Я? — Она невинно посмотрела на него, и Джереми стоило огромного труда не заключить ее в объятья снова.
— Колдунья, — пробормотал он, входя в дом. Его дыхание немного выровнялось. Он галантно поднес ее руку к губам. — Кажется, я забыл о хороших манерах. Добрый вечер, Изабелла. Ты выглядишь ослепительно. О чем, конечно, тебе прекрасно известно, — добавил он.
— Спасибо. — Она поцеловала его в щеку. — Ты сам очень элегантен. О чем, конечно, тебе тоже прекрасно известно, — передразнила она его.
Изабелла повернулась вокруг себя.
— Я долго выбирала, не зная, что надеть.
— Ты бы выглядела королевой даже в лохмотьях, — сказал он.
— Льстец!
— Хотя должен признаться, что больше всего ты мне нравишься обнаженной, — добавил он.
— Ну нет, я так долго выбирала платье. — Она покачала головой. — К тому же, если отсутствие одежды нравится тебе, это не значит, что другие люди одобрят обнаженную натуру.
— Какие другие люди? — Он поднял брови. — Кроме нас двоих, на яхте никого не будет.
— Ты хочешь отправиться туда прямо сейчас?
— А что?
— Я хотела бы, — она посмотрела ему прямо в глаза, — выпить за нас и за наше... будущее.
— Отличная идея, — одобрительно кивнул Джереми.
Она подала ему его любимый коктейль и подняла свой бокал.
— За будущее.
— За будущее.
Не отрывая от нее глаз, Джереми выпил напиток до дна, снова убеждаясь в абсолютной правильности принятого решения.
Когда они поднялись на яхту, солнце уже садилось. Джереми стоял у штурвала, Белла сидела чуть поодаль. Ее тело до сих пор хранило прикосновения его губ — до отъезда они едва не закончили то, что Джереми начал, еще не переступив порог ее дома.
По дороге в яхт-клуб у них завязался разговор о прошедшем дне, и Изабелла полностью расслабилась. Она уже давно заметила, что Джереми внимательный слушатель, и как-то само собой получилось, что с недавнего времени она стала посвящать его практически во все свои дела, чего раньше за ней не наблюдалось. Это пошло еще с тех пор, когда единственным ее слушателем был Дар. Но он обычно слушал вполуха, поэтому она стала обращаться к нему только тогда, когда ей было совсем уж невмоготу держать все в себе.
Сбросив туфли, Изабелла сидела, греясь в лучах заходящего солнца и любуясь мужчиной, который пробудил в ее сердце любовь. Она неслышно приблизилась к нему, обхватила за талию и положила голову ему на плечо.
Джереми повернулся и легонько поцеловал ее куда-то в область виска. Изабелла подняла лицо, чтобы ему удобнее было целовать ее, и закрыла глаза. Каждый новый поцелуй раздувал в ее теле пламя, зажженное им еще в начале свидания. Изабелла еще крепче прижалась к нему, наслаждаясь исходящей от него мощью и силой, вдыхая резкий мужской запах, который затрагивал какие-то глубинные стороны ее натуры. Джереми ассоциировался у нее с непокорной стихией, такой же, как грозный океан, чьи волны сейчас умиротворенно плескались вокруг них.
Джереми остановил яхту и с коротким восклицанием повернулся к ней. Новый обжигающий поцелуй сотряс ее тело с головы до ног. Ее колени ослабли, и она со стоном приникла к нему.
— Детка, благодаря тебе мои планы играют в ящик, — в перерывах между поцелуями, пробормотал Джереми.
— Хочешь, чтобы я ушла? — Изабелла с лукавой улыбкой потупила глаза.
— Даже не мечтай, — ответил он и принялся осыпать ее шею и плечи быстрыми поцелуями.
Джереми бросил якорь, когда они остановились далеко в океане, вдали от морских путей. На небе показалась луна. В темноте было неясно, где кончается небо и начинается океан, и казалось, что они одни на целом свете. Теплая ночь обволакивала их, как нежный шелк, а ее ненавязчивая красота создавала ощущение нереальности происходящего, какой-то волшебной сказки, которой не будет конца.
