Физическая близость – это все, что предлагал ей Руфус. Ей хотелось большего, но желание медленно сводило с ума и ее.
– Все, Габриэлла. – При виде выражения ее лица он поморщился. – Просто иногда спускайся к ужину, хорошо? Я не стану просить у тебя большего, только перестань меня избегать. Я прошу не слишком много, не так ли? – Он осторожно посмотрел на нее.
Габриэлла молчала. Она не ожидала, что Руфус признается ей в подобном.
Он вздохнул.
– Ладно, можешь продолжать читать. Я ухожу. – Отрывисто кивнув, он повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Продолжать читать? После того, что он ей сказал?
Должно быть, он пошутил. Разве она могла думать сейчас о чем-то другом, кроме его слов?
Габриэлла встала и начала ходить взад-вперед по комнате. В ее душе происходила внутренняя борьба.
Признание Руфуса ничего не меняло. Он по-прежнему считал ее и ее мать алчными охотницами за состоянием, думал, что они с Тоби были любовниками. Но хуже всего было то, что он попросил Дэвида Брьюстера подготовить документы о разводе.
Через пять месяцев они расстанутся. Так было условлено с самого начала, но тогда почему одна только мысль об этих документах приводила ее в ярость?
Потому что это причиняло ей боль. Потому что она все еще любила его. Потому что теперь, когда они жили вместе, мысль о предстоящей разлуке была для нее невыносимой.
Габриэлла чувствовала себя еще более несчастной из-за того, что отказалась от физической близости с ним. Если она правильно поняла, Руфус сказал, что она может приходить к нему, когда захочет. Вместо того чтобы мучиться из-за глупого самоотречения, она могла бы следующие пять месяцев получать удовольствие.
Воспоминания об этих чудесных днях согревали бы ее всю оставшуюся жизнь.
Она это заслужила, не так ли?
Тогда какого черта она медлит? Она была уверенной в себе двадцатитрехлетней женщиной, а не влюбленной восемнадцатилетней школьницей. Руфус находился в одной из соседних комнат и ждал приглашения, в котором она упорно ему отказывала последние две недели.
Войдя в спальню Руфуса, Габриэлла услышала шум воды. Не теряя больше ни секунды, она разделась и вошла в ванную.
Ее взгляд тут же упал на его силуэт в душевой кабинке. Руфус подставил лицо под струи воды, мокрые волосы были откинуты назад.
Тихо открыв дверь, Габриэлла вошла внутрь и невольно залюбовалась его загорелым мускулистым телом. Взяв с полки тюбик с гелем для душа, она выдавила немного на ладонь и принялась натирать ему плечи и спину.
Если это был сон, то Руфус не хотел просыпаться. Никогда.
С закрытыми глазами он стоял под теплыми струями воды и наслаждался ее прикосновениями. Когда ее ладони скользнули вниз по его ягодицам, он напрягся и застонал от возбуждения.
– Повернись, – хрипло произнесла Габриэлла.
Не открывая глаз, он подчинился и в следующее мгновение почувствовал тепло ее губ на своих губах.
О боже…
Словно зачарованный он заглянул в ее потемневшие от страсти глаза, прежде чем она снова завладела его ртом.
Тогда, запустив пальцы в ее густые темные волосы, Руфус притянул ее к себе. Он никогда прежде не испытывал подобного удовольствия. Оно обрушилось на него мощной волной, поглотив его целиком. Назад дороги не было.
– Теперь твоя очередь, – хрипло произнес Руфус, покрывая поцелуями ее лицо, шею и грудь.
Ее приглушенный стон сказал ему, что она хотела его не меньше, чем он ее.
Тогда он присел и, запустив пальцы в темные завитки внизу ее живота, нашел пульсирующий центр ее желания. Габриэлла дрожала всем телом, пока его язык ласкал ее теплую влажную плоть.
Словно моля о пощаде, она вцепилась ногтями в его плечи, но он продолжал эту сладкую пытку до тех пор, пока она бессильно не упала на него.
Наконец, не в силах больше ждать, Руфус выпрямился и приподнял ее за бедра. Она обхватила его ногами за пояс, и он, стремительно войдя в нее, задвигался, постепенно ускоряясь. С каждым его толчком ее наслаждение нарастало, пока не достигло своей вершины и она не прокричала его имя. Затем, сделав последнее усилие, он присоединился к ней в экстазе освобождения.
Прижавшись лбом к ее лбу, Руфус глубоко задышал.
– Ты удивительная женщина, Габриэлла Мария Лючия Грешем, – хрипло произнес он.
Габриэлла довольно рассмеялась.
– Ты тоже ничего, Руфус Джеймс Грешем.
Подняв голову, Руфус посмотрел на нее. Ее глаза сверкали фиолетовым огнем, щеки раскраснелись, губы припухли от его поцелуев.
– Я даже не буду спрашивать тебя, почему ты передумала. – Он покачал головой. – Просто мне очень повезло.
Габриэлла довольно улыбнулась ему, и он, улыбнувшись ей в ответ, выключил душ и понес ее в спальню.
– Мы намочим постель, – возразила она.
– Какая ты практичная, – поддразнил ее Руфус.
Меньше всего она сейчас думала о практичности.
– Я просто подумала, как ты будешь спать в мокрой постели.
Руфус покачал головой.
– Самое главное, что ты сейчас здесь, со мной.
Положив ее на кровать, он лег рядом и зарылся лицом в ее шею, думая о том, что еще никогда не испытывал подобного. Это было за пределами простого сексуального удовлетворения.
Но все же ему хотелось большего. Он знал, что никогда не пресытится Габриэллой, что желание, которое он испытывал к ней, было у него в крови.
Габриэлла стала его неотъемлемой частью, и так будет всегда.
Проснувшись, Габриэлла обнаружила, что постель рядом с ней все еще была теплой, но Руфуса там больше не было. На его подушке лежал листок бумаги, на котором было написано:
«Моя дорогая Габриэлла, я уехал повидать Тоби. Твой Руфус».
– Габриэлла! Какого черта ты не отвечала на мои звонки?
Нахмурившись, Габриэлла посмотрела на Руфуса, стоящего в дверях кухни ее ресторана. Он выглядел усталым. Его светлые волосы были растрепаны, джинсы и футболка помяты.
Очевидно, он приехал сюда прямо из аэропорта.
– За последние двадцать четыре часа я звонил тебе раз пять! – сердито бросил он, входя в кухню и закрывая за собой дверь.
Если быть точным, то целых семь раз: два днем сюда и пять вечером в Грешем-Хаус. Но она не подходила к телефону.
Зачем?
Если Руфус после их ночи любви отправился в Америку, чтобы поговорить с Тоби, им больше нечего было сказать друг другу.
Габриэлла пожала плечами. Не глядя на него, она заканчивала прибираться на кухне после ленча.
– Я была занята, – произнесла она с притворным спокойствием.
Проплакав весь вчерашний день и всю ночь, она поняла, что так больше не могло продолжаться. Она больше не будет жить в браке без любви.
