Губы у нее приоткрылись, и нижняя выдвинулась чуть вперед — словно приглашая поцеловать… Потеряв самообладание, Алекс порывисто развернул Джун лицом к себе и поцеловал, вложив в поцелуй всю свою страсть и отчаяние. Он понимал, что ведет себя безрассудно, и знал, что это ни к чему не приведет, но желал эту женщину до исступления.
— Позвольте пройти, — раздался у него за спиной незнакомый голос.
Они загородили узкий коридор, и седовласый джентльмен тактично кашлянул, а его пожилая спутница сделала вид, будто не замечает следов губной помады на лице принца.
— Прошу прощения, — буркнул Алекс, отступая к стене и не выпуская Джун из объятий.
Лукаво улыбнувшись, она коснулась его рта кончиками пальцев и заметила:
— Ты весь в помаде. Может, вернемся в номер и приведем себя в порядок?
— К несчастью, я непременно должен быть на этом ужине. — Достав из кармана носовой платок, Алекс вытер губы.
— А разве я предлагаю отменить ужин? — спросила она подозрительно сладким тоном.
— Мне нравится, когда у тебя не накрашены губы. Они у тебя и так яркие. — Сложив платок на чистую сторону, он вытер и губы Джун.
— Признавайся! — с вызовом потребовала она.
— В чем? — удивился Алекс.
— В том, что это был самый лучший поцелуй в твоей жизни. И вот еще что. Думаю, теперь ты и сам справишься с потенциальными принцессами. Я устала от этой… игры.
— Значит, хочешь вернуться домой без интервью?
— И не мечтайте, ваше высочество! Вы дали мне слово.
— Вот как? И ты, смею напомнить, тоже! — Он уперся руками в стену, захватив Джун в плен. — А теперь надумала играть со мной в кошки-мышки? Ну-ка, признавайся, что тебе на самом деле от меня нужно?
Но он не дал ей ответить — не захотел в очередной раз слушать про ее преданность делу и карьерные устремления, а снова поцеловал. На этот раз почти грубо, словно в отместку за ее отказ, который сводил его с ума.
— Нам пора, — сказал Алекс, с сожалением отрываясь от губ Джун.
— Я тебя не задерживаю!
Она вырвалась из его рук и зашагала к лифту, сердито постукивая каблуками, а он все не мог оторвать глаз от ее ног в разрезе платья и волнующего изгиба бедер…
Прибыл лифт, и Алекс, тяжко вздохнув, присоединился к Джун. Да, вечер явно не заладился..
За окном моросил дождь. Джун смотрела, как капли бегут по стеклу, и, выбрав две, загадывала, которая из них первой достигнет нижней перекладины рамы. Проиграв три раза подряд, она горько усмехнулась и окончательно записала себя в неудачницы.
Она совершенно запуталась. Порой ей казалось, что она знает про Алекса все — хоть книгу пиши, но в то же время во многом он до сих пор оставался для нее тайной за семью печатями. Почему он смотрит на нее так, что она тает, как мороженое на пляже? Зачем то распаляет ласками, то вдруг становится холодным и неприступным? Господи, и зачем только он втянул ее в эту авантюру?!
— Ничего себе «втянул»! — Джун усмехнулась, не в силах погрешить против истины. — Да я с радостью согласилась… Лишь бы быть с ним рядом.
Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей и убить время, она принялась листать журналы. До начала уличного фестиваля «Дикий Запад» оставалась уйма времени. В дверь постучали.
— Извините, мисс Томпсон, но я неверно вас информировал. — Антуан чуть заметно склонил голову. — Принц пожелал быть на празднике в соответствующем костюме. Так что и вам надлежит одеться сообразно случаю.
— Нет проблем! Джинсы у меня найдутся.
— Прошу прощения, мисс, но даме, — он выдержал паузу, — не пристало быть в брюках. Я обо всем договорился. Вас ждут в магазине одежды в вестибюле. Полагаю, там же вы подберете себе обувь, шляпу и прочее. Если пожелаете, составлю вам компанию.
— Спасибо, Антуан, но в этом нет необходимости. У вас и так масса обязанностей.
— Вы очень любезны, мисс. Счет выпишите на свой номер. Принц выразил уверенность, что вы подберете себе отличный костюм э-э-э… коровьей пастушки.
— Вы хотите сказать, ковбойский костюм? Не беспокойтесь, Антуан, все будет о'кей.
— О'кей, — повторил Антуан иностранное слово, словно пробуя на вкус, и по его лицу скользнула тень неодобрения. — Если я вам понадоблюсь, мисс, звоните мне в номер, — добавил он, откланялся и с достоинством удалился.
Через пару минут Джун уже спускалась на лифте в вестибюль. Как и все представительницы слабого пола, она любила ходить по магазинам. Правда, до недавнего времени в гостиничных лавках она по большей части глазела: в одной из них за пачку жвачки заломили такую цену, что потом было жалко выплевывать резинку. Однако перечить Антуану она не рискнула: раз Алексу вечером нужна «коровья пастушка» — он ее получит.
Увидев Джун, продавщица в лавке ковбойской одежды расплылась в улыбке и с воодушевлением затрещала:
— Вы невеста принца Алекса? Я сразу вас узнала. Его камердинер предупредил, что вы зайдете. А что конкретно вас интересует, мисс? У нас отличный выбор одежды и аксессуаров.
Вот оно, бремя славы! — сокрушалась про себя Джун. А я-то размечталась: думала, убью час-другой в лавке, выбирая наряд на вечер…
Тем временем продавщица развила бурную деятельность: притащила в примерочную вороха джинсовых платьев, юбок, ковбоек, жилеток и Бог знает чего еще в ковбойском стиле. Девица источала любезность, однако это не мешало ей вламываться в кабинку с очередной порцией одежды, нимало не смущаясь тем, что клиентка едва одета. Джун чувствовала себя музейным экспонатом — рассматривают чуть ли не в увеличительное стекло, да еще и руками норовят потрогать! А потом примутся смаковать подробности: узрят какой-нибудь прыщик — вот и будет о чем почесать с подружками языки за чашечкой кофе… Впрочем, кто знает, как бы она сама повела себя, окажись на месте продавщицы? Может, Алекс прав в своем неприятии журналистской братии. Людям нравится читать про изъяны и слабости известных личностей. Наверное, от осознания, что богатые и знаменитые тоже плачут, обывателям легче мириться с обыденностью собственной жизни. И все-таки, нравственно ли копаться в личной жизни «звезд» в поисках их недостатков? Как же расценивать работу репортера — как социальный заказ или как недопустимое вмешательство в личную жизнь?
Чем больше Джун об этом размышляла, тем очевиднее ей становилось: Алекс прав. Неудивительно, что ее профессиональный интерес к его особе претит ему еще больше, чем досужий вымысел или откровенная ложь на страницах бульварной прессы!
— Спасибо, но это не совсем то, что мне нужно, — сказала Джун, возвращая продавщице охапку чудовищно дорогой одежды. — Пожалуй, я еще подумаю.
