— Я не это имею в виду.
Они любили друг друга всю ночь напролет. Калеб знал, что он ей нравится, он доставлял ей удовольствие, но все-таки ее главной целью было забеременеть. А он пытался забыть об этом, когда сжимал ее в руках.
Дэниз пожала плечами.
— Ладно, иногда она выглядит так, будто у нее депрессия. Джани Мартин сказала, что, когда она попросила Викторию показать ей книгу «Что делать со своими ожиданиями», Виктория готова была расплакаться. Похоже, она так чувствует себя уже где-то с месяц.
Калеб нахмурился.
— Моя жена не показывает своих чувств.
Дэниз опять пожала плечами.
— Извини, это только предположение. Я знаю, что Виктория не показывает своих чувств на людях. Через пару секунд она уже улыбалась и была спокойна как всегда.
О да, это похоже на Викторию. Она скрывала свои горести и ни с кем их не разделяла. Почему-то он пожалел об этом. Ему хотелось растрясти Викторию и заставить ее сказать ему, в чем дело. Но он знал, что это не поможет.
Она все равно не скажет ему ничего, она не считает его своим мужем.
Он ударил кулаком по столу и произнес слово, которое не произносил годами. Боб гордился бы им.
— Да, это точно заставит ее сказать правду, — заметила Дэниз.
Калеб выдохнул.
— Извини, — сказал он, сел и приготовился работать. Дэниз права. Если он хочет, чтобы жена делилась с ним своими мыслями, он должен заслужить это.
* * *
Викторию будто кто-то ударил по голове. Она узнала правду, и эта правда убила ее.
Она медленно шла домой, пытаясь выглядеть нормально. Виктория даже не могла сдержать слез. Боль в сердце невозможно было унять.
Она чувствовала себя так, будто обманывала Калеба, или по крайней мере ввела его в заблуждение. Сегодня утром она пододвинулась к нему и попросила:
— Дотронься до меня.
— Как приятно просыпаться рядом с тобой, — сказал он.
Он открыл ей такие вещи, о которых она даже не догадывалась еще пару месяцев назад. Ему отвечало не только ее тело.
— Нужно положить этому конец, — сказала она себе. — Надо быть честной.
Виктория шла, прилагая такие усилия, будто взбиралась на гору. Она придет домой, приготовит ужин и потом скажет ему все.
— Только не все, — сказала она. Нельзя сказать ему всего. Тогда ей придется признаться во всем самой себе, а сейчас она еще не могла это сделать.
— Здравствуйте, миссис Фремонт, — сказала Мисти, когда Виктория проходила мимо. — Сегодня у моего ребеночка день рождения. Вы придете?
Из глаз Виктории полились слезы.
— Извини, детка, сегодня я не могу, но пожелай ему от меня счастливого дня рождения, ладно?
— Хорошо, — сказала Мисти. — Все в порядке, миссис Фремонт. Не плачьте. Мой ребеночек поймет. Мама говорит, что иногда люди бывают заняты.
— Твоя мама права, — согласилась Виктория, улыбаясь сквозь слезы. — Спасибо, Мисти.
Виктория вошла в дом, прошла на кухню и поняла, что все это время она жила в выдуманном мире, как Мисти.
Она может пожить иллюзией еще один день, может притвориться, что все нормально, может быть его женой, даже любить его.
Эта мысль вернула ей равновесие. Не стоит отрицать правду. Разве не любили его множество женщин? И ей повезло больше других — она была с ним несколько месяцев! Она же знала, что им суждено расстаться.
Они поженились лишь с одной целью, а теперь этой цели не стало. Конец истории.
Калеб никогда не узнает правды.
Она вошла в комнату, и тут ее обняли сильные руки. Калеб чмокнул ее в шею и крепче обнял.
— Добро пожаловать домой, миссис Фремонт, — сказал он радостно.
Виктория моргнула. Она старалась не отвечать на его прикосновение. Но силы начали покидать ее.
«Мужество! — сказала она себе. — Веди себя естественно. Не показывай ему, что страдаешь».
Она улыбнулась мужу.
— Что это? Дэниз выкинула тебя из офиса?
Калеб засмеялся.
— Ты угадала. Ей всегда хотелось сделать это. И вот устроила мятеж. Похоже, тебе придется сегодня коротать время в моем обществе. Со мной, Бобом и Лайнолом.
Виктория в недоумении приподняла брови.
— Лайнолом?
— Разве я не сказал тебе про Лайнола?
— Это газетчик?
Калеб рассмеялся.
— Может быть. Я дал ему понюхать какую-то газету, и он проявил к ней интерес.
— Может, объяснишь мне?
Калеб пожал плечами и посмотрел на нее невинными глазами.
— Ну... когда Дэниз сказала, чтобы я убирал свою задницу из офиса...
— Она не говорила этого.
— Ладно, не говорила. Я просто ушел.
— Наверное, для этого были уважительные причины.
— Да, абсолютно правильно. — Он наклонился и снова чмокнул ее в шею. Она хотела, чтобы он повторил свой поцелуй, но все-таки с усилием отстранилась.
— Так почему ты ушел?
— Мне нужно было сделать нечто важное.
— Сделать... — помогла Виктория.
— Мне нужно было забрать Лайнола. Нужно было заехать в приют. Я понял, что он всех достал и его могли выкинуть на холодную улицу.
— Хм, — сказала она. — Сейчас лето.
— Да, но мир кажется очень неприветливым, если ты одинок.
Виктория хорошо знала это. Она помолчала. Калеб поцеловал ее и она ответила на поцелуй.
— Калеб, скажи мне, почему ты дома.
— Хорошо. Я дома, потому что я женат уже четыре месяца. Я хотел сделать тебе подарок.
— О! — Она не могла скрыть сожаления в голосе. — А у меня ничего для тебя нет.
— Все в порядке. Ты поцелуешь меня пару раз. — И он поцеловал ее. — Теперь зажмурь глаза.
Калеб достал из сумки щенка и посадил ей на ладонь.
— Лайнол? — угадала она.
— Да. Правда, он похож на маленького взъерошенного льва? Он пока очень любит грызть вещи. Кажется, он считает, будто приехал прямо из Африки, в приюте он наводил жуткий страх на других щенков. Но мы научим его хорошим манерам. Может, отдадим на попечение Бобу.
Виктория посмотрела на урчащий комочек шерсти, и ее глаза наполнились слезами.
— Ты говорила, что у каждого ребенка должен быть любимец. И что у тебя его не было. Я понимаю, ты не ребенок, милая, и не пытаюсь заменить тебе им Боба, но я подумал... Если нам придется отвезти его назад, я уверен, кто-нибудь возьмет его.
Он хотел забрать Лайнола из ее рук. Виктория испугалась, что Калеб посадит его назад в сумку.
— Он просто чудо, — сказала она, удерживая щенка. — Спасибо. — Слезы покатились по ее щекам.
— Виктория, — произнес Калеб. — Извини. Ты в последнее время была такой грустной. И я решил доставить тебе радость.
— Ты доставил мне радость.
— Я вижу, — Калеб вытер большую слезинку, которая катилась по ее щеке.
