Дуглас удивился.
— А чего бы ему радоваться?
Кимберли промолчала. Она всегда считала, что танцевать с любимой — верх блаженства, а если верить Дугласу, поющему хвалебную песнь достоинствам и красоте Кристин, то любой смертный должен был бы испытывать неземное блаженство, держа в объятиях такое совершенство, как Кристин. Странный тип этот Дуглас, подумала Кимберли.
Танец кончился. Дуглас быстро откланялся и устремился вслед за Кристин, которая тоже поспешно покинула Реджиналда.
Вновь заиграла музыка.
— Разрешите? — Перед Кимберли материализовался Реджиналд.
Кимберли растерялась. Собираясь принять участие в вечеринке, она почему-то не подумала о том, что ей, возможно, придется танцевать с Реджиналдом. Сердце подпрыгнуло, и она вдруг превратилась в дурочку, которая не понимает человеческой речи.
— Расстроились, что вас приглашает на танец не Дуглас? — В голосе Реджиналда звучала мягкая ирония.
— Нет-нет, — спохватилась Кимберли. — Я... я... — Она не могла придумать, что ей сказать, но Реджиналд сделал свой вывод из ее заикающейся речи.
— Опять разболелась голова? — заботливо поинтересовался он.
Кимберли вдруг испугалась, что Реджиналд сейчас откажется от своего приглашения и посоветует ей отдохнуть. Сама не понимая, что делает, она вцепилась в его руку и потащила в круг танцующих.
— Я люблю танцевать, — объявила она.
Реджиналд усмехнулся и обнял ее за талию.
— Это медленный вальс. Мы не будем сильно кружиться, хорошо?
— Да.
Реджиналд не мог утверждать, что все танцы сегодня навевали на него скуку, как тот, когда он вальсировал с Кристин. Многие девушки и женщины постарше, с которыми ему сегодня пришлось танцевать, были остроумны и хороши собой. Но ни одна из них не была столь желанна, как эта, которую он держал сейчас в своих объятиях. На ней было удивительное платье. На что его Кристин модница, но Кимберли ее сегодня переплюнула.
Ярко-красный мерцающий шелк по всем законам визажистов не подходит светлым блондинкам, но вопреки им платье необыкновенно шло Кимберли с ее светлыми, почти серебряными волосами. Во всем ее облике появилось что-то настолько притягательное, колдовское, что Реджиналду в тот миг, когда ее рука коснулась его, не хватило дыхания. Он никогда не ожидал, что та простенькая девчонка, пусть и красивая, которую он встретил на речном трамвайчике и которая по непонятной причине устроилась сюда на работу, превратится в такую обольстительную женщину.
Реджиналд вдруг ощутил, что в эту женщину он мог бы влюбиться. И ему вдруг стало все равно, что она в своей взбалмошности переплюнет Кристин, от выходок которой он устал. Он уже сейчас начинает терять голову от ее близости, и какая ему разница, почему она появилась здесь. Главное — держать ее, загадочную волшебницу, в своих объятиях.
А Кимберли ощущала в себе метаморфозу. Нет, она не превратилась в ту Кимберли столетней давности. Наоборот, некогда вальсирующая здесь дама пришла сюда и слилась с ней, современной Кимберли.
Глаза ее лукаво блеснули.
— Никогда не думала, что удостоюсь чести танцевать с настоящим лордом — да не где-нибудь, а в замке.
Впервые за всю свою жизнь новоиспеченный лорд не нашелся с ответом.
— Вы хорошо танцуете, — сказал он первое, что пришло ему в голову. Слова прозвучали как избитый комплимент.
В ответ он услышал нежный смех. Так смеяться не могло ни одно земное существо.
У Реджиналда закружилась голова, и он теснее сжал Кимберли в объятиях.
И вдруг вальс для современной Кимберли превратился в тот, который танцевала другая Кимберли в начале двадцатого столетия. Многочисленные гости, соперничество с Кристин — все в какой-то момент исчезло. Остался лишь Реджиналд, только он один.
Последний аккорд — и сказка кончилась.
— Спасибо за честь. Не хотите чего-нибудь выпить?
— Да, благодарю вас...
— Я принесу. — И Реджиналд удалился.
От волнения Кимберли не могла устоять на месте и отошла в сторону. Потом испугалась, что, вернувшись, Реджиналд не найдет ее, и повернула назад. Но на том месте, где ее оставил Реджиналд, уже находились Кристин и Фанни и о чем-то болтали. Чтобы не нарушать чужой беседы, Кимберли боком подвинулась к ним и остановилась так, чтобы они могли лицезреть только ее спину. Рядом с ней оказался пожилой джентльмен, с которым она и заговорила.
— Прекрасный вечер, — сказала она.
— О да! Покойный лорд жил затворником. Никто и не подозревал, что он сохранил такое богатство. Жаль, что все это досталось Реджиналду.
— Почему? — удивилась Кимберли. — Он все промотает?
— Ну что вы! Нет, конечно. Просто он американец. У него инвестиционный банк, и наша сельская Англия нужна ему как собаке пятая нога, простите меня за банальность. Не хотите ли выпить чего-нибудь?
— Да, — обдумывая услышанное, машинально согласилась Кимберли и передвинулась чуть ближе к Кристин и Фанни. Огромное дерево, растущее в кадке, скрывало ее.
— Неужели ты веришь в эти сказки? — услышала она шепот Кристин, когда пожилой джентльмен отошел от нее.
— Это ты путаешь французскую историю. А я нет. Говорю тебе, драгоценности были подарены королевой Евгенией, когда та останавливалась здесь, в этом замке.
— Их давно могли продать!
— Нет, Кристин. Ты на удивление невежественна. Продажи такого рода нельзя сохранить в тайне.
— Где же ты их будешь искать? Замок большой, тебе придется поселиться здесь. Их могли замуровать или спрятать еще как-нибудь в любом месте.
— Я выйду замуж за Реджиналда. Согласись, что как довесок к драгоценностям он не представляет больших неудобств.
— За Реджи? — достаточно громко воскликнула Кристин.
Кимберли готова была повторить восклицание. У некрасивой Фанни не было ни одного шанса противостоять Кристин.
— Да, за Реджи. Я все продумала. Я лягу с ним. У меня родится ребенок, и он обязан будет на мне жениться.
Ну и монстр, только и успела подумать Кимберли, как услышала новость, которая просто-напросто пригвоздила ее к полу.
— Ты как его сестра обязана мне помочь, — прошептала Фанни.
— Ты думаешь, что я имею на брата такое влияние? — возразила Кристин. — Он только читает мне нотации. В таких вопросах он советоваться со мной не будет!
— Ты только скажи ему обо мне. Скажи, что я влюбилась в него. Я знаю, у меня есть шанс. Девственность высоко ценится. И я собираюсь продать ее подороже.
Как? Кристин ему не любовница, не возлюбленная, она его сестра? Кимберли несколько раз произнесла про себя волшебное слово «сестра», которое звучало для нее как божественная музыка. Значит, Кристин ей не соперница? В одно мгновение высокомерная красавица превратилась в чудесную фею. Мы станем подругами, размечталась Кимберли.
