А потом включила, но не смотрела, кто звонил или писал.
— Ну, ты даёшь! Небось Захар извёлся, бедный.
— Извёлся? — удивилась девушка. — Скорее, наоборот, разозлился. Кому понравится, когда его личную жизнь обсуждают и осуждают все, кому не лень. И было бы что обсуждать, — вздохнула, — один поцелуй.
— Зато какой! — мечтательно улыбнулась Женя.
— Эй, — возмутилась Вика, — это был мой поцелуй.
— Однако, его оценить смогли очень многие. Смотри на жизнь позитивно.
— Позитивно?
— Только представь, сколько девчонок, после просмотра видео, захотели оказаться на твоём месте.
— Сомнительное счастье быть в эпицентре сплетен.
— А как тебе, в качестве плюса, то, что мы сидим на дистанте, и тебе не придётся ловить на себе завистливые или осуждающие взгляды.
— Однако, после новой порции скандальных фоток и видео, меня легко могут, мягко говоря, попросить уйти из университета.
— Не утрируй, — поспешила успокоить подругу Женя, — подумаешь, с парнем поцеловалась. У вас было свободное, личное время. И в общежитие, когда ты лезла в окно, была не в платье, так что кадры совершенно приличные. Я, кстати, тоже штурмовала то окно.
— Однако, тебя на снимках нет.
— О чём это говорит? — оживилась Женя.
— О чём? — Вика непонимающе рассматривала снимки на экране ноутбука.
— О том, что вся эта травля направлена против тебя. И я знаю только одного человека, который способен на такую подлость.
— Ты на Иру намекаешь?
— Нет, я не намекаю.
Виктория нервно заёрзала на стуле:
— Она же, вроде как, извинилась.
— Вика, не будь наивной. Ты читала её извинения?
— Читала.
— Читала, — передразнила её девушка. — Она же ни разу не назвала тебя по имени. И слова все такие…. Такие…
— Пафосные.
— Вот, вот. Поэтому я считаю, что ты должна пожаловаться на травлю Ольге Петровне. Это именно травля. Она отвечает за воспитательную работу. Вот пусть и воспитывает. Личная жизнь неприкосновенна, между прочим, и охраняется законом.
— Ну, не знаю.
— И знать не надо. Надо потребовать, чтобы из чата удалили все записи.
— Неудобно.
— Неудобно на потолке спать, а попросить о помощи — это нормально.
— Хорошо. Я подумаю, — сникла Вика.
— Думай, только быстро. Иначе, сплетня может и бородой обрасти.
— Это как?
— Разве ты не поняла, что Ира пытается себя выставить жертвой. Вот и старается тебя побольнее укусить, уверена, что девушка, которая выставила видео и фотографии, подруга Иры.
— Зачем ей это?
— Вика! — вспылила Женя. — Я поражаюсь твоей наивности. Её заставили извиниться, вот она и бесится.
— Это был риторический вопрос.
— Ладно, ладно, не обижайся. Просто ты такая добрая и беззлобная, что это пугает. Как ты живёшь?
— Нормально я живу.
— Вика, я серьёзно. Позвони Ольге Петровне.
— Я же сказала, что подумаю.
— Вика! — воскликнула девушка.
— Женя! — передразнила её Виктория.
А пока девушки прощались, в общежитии Захар и Юра, разбуженные телефонным звонком общего приятеля, хмурясь пересматривали видео с поцелуем.
— Ну, техника, конечно, хромат, — беззлобно подколол Захара Юра. — Надо было сильнее прижимать её за талию к себе и активнее шевелить губами. Эх, я бы показал класс!
— Вот когда будешь свою мадам целовать, тогда можешь своими губами шевелить, как угодно, хоть быстро, хоть медленно. А в мой стиль поцелуя не лезь.
— Ой, ой, — подмигнул приятелю Юра. — Стиль у него. Ещё скажи, танец.
— Да, хоть бы и так. Ты сальсу предпочитаешь, я вальс.
Юра громко рассмеялся:
— Ну, ты и загнул!
— Хватит ржать, — осадил друга Захар. — Только представь, что будет с Викой, если она увидит это… — затряс телефоном.
— Всё-таки над техникой тебе надо поработать.
— Юрка! — Захар вытащил из-под спины подушку и бросил её в приятеля, который, также как и он, полусидел на своей койке.
— Всё просто, — усмехнулся тот, поймав подушку, — надо написать официальную жалобу на Иру. Пусть разбираются, почему администраторы чата допускают подобное.
— Думаешь, подействует? Как-то это по-девчачьи, жаловаться, не находишь? — сомневался Захар.
— А что ты предлагаешь? Сплетни о ней распространить? Око за око, так сказать.
— Предлагаю, раскопать компромат на Иру и пригрозить ей.
— Шантаж, — усмехнулся Юра.
Захар пожал плечами.
Такой злой, как этим утром, Ольга Петровна ещё никогда не была в своей жизни. Она даже не знала, что её больше разозлило, то, что любимый племянник участвует в нарушении режима жизни в общежитии за её спиной или то, что Ира обманула её, прикинувшись раскаявшейся. В том, что шумиха вокруг Виктории затеяна этой лже-подругой, красиво льющей слёзы, женщина не сомневалась.
«Надо было гнать её из университета, — сожалела она, составляя объяснительную записку ректору о новом скандале в чате учебного заведения. — Бедная Вика, — качала головой, — то одно, то другое. Хотя, — улыбнулась, — парню повезло ещё меньше. Боюсь представить, сколько девушек теперь будут ему свои губы подставлять для поцелуев. Ужас!»
Она почти закончила писать, пытаясь как-то оправдать себя и молодых людей, так как боялась, что разбирательство может коснуться и её племянника, услужливо подставившего спину Вике…
«А ведь была ещё одна девушка, — неожиданно вспомнила она и нахмурилась. — Однако, её на снимках нет», — вздохнула.
На экране ноутбука, что стоял перед ней на столе в кабинете, замигал значок видеовызова.
— Доброе утро, Геннадий Петрович, — поздоровалась она с мужчиной средних лет. Он смотрел на неё в упор, щуря рыбьи глазки, которые казались ещё более выпученными из-за медицинской маски, что закрывала часть его лица.
— Доброе, Ольга Петровна, — нахмурился собеседник. — Почему вы без маски?
— Я в своём кабинете, одна, — пояснила женщина.
— Прошу, немедленно, надеть маску, — не дослушал её он, явно, изучая простуду на её губе.
«Боится, что я через монитор его могу чем-нибудь заразить», — сдержала саркастическую ухмылку женщина, растягивая на лице белую трикотажную маску.
— Итак, — недовольно произнёс он, — мне стало известно, что ваш племянник принимал участие в несанкционированном проникновении в общежитие.
Ольга Петровна побледнела. Она, конечно, предполагала такое развитие ситуации, но слишком уж резво ректор начал, как говорится, с места в карьер.
— Я как раз только закончила писать объяснительную записку по данному факту, — твёрдым голосом произнесла она, глядя на мочку правого уха мужчины. Женщина всегда так делала, когда разговаривала с кем-то из руководства. Во-первых, это нервировало собеседника, и он начинал ошибаться, гадая, что же она так пристально рассматривает. А, во-вторых, начальство не любило, когда ему смотрели в глаза, считая за вызов, но желало, чтобы смотрели в рот, вот только зубы, увы, не у всех в хорошем состоянии, да и запах изо рта, иногда, оставлял желать лучшего…
— И что же там? — мужчина вытянул шею, будто хотел заглянуть через экран в бумагу, которая лежала сбоку от ноутбука.
— В записке я
