— Для меня он профессор. Он самый прекрасный человек, которого я когда-либо встречал. Но…
— Вы бы не стали жить с ним?
— Стал бы, но не согласился бы на брак, основанный на этом, как на условии. Ибо таков ваш союз, разве нет?
— Когда мы познакомились с Тони…
— Вы были совсем еще юной.
— Два года назад?
— Два года жизни много значат, Джина. Та незрелая девушка «влюбилась» в первого попавшегося мужчину. Не обманывайте себя, разве это не так?
— Так было, но я действительно хорошо отношусь к нему до сих пор. Ничто не остается неизменным, Майлз, какая-то доля позолоты должна была стереться, это естественно.
— Позолоты, но не золота. — Он смотрел на нее в упор, и, как она ни хотела отвести свои глаза, у нее это не получилось. — Зачем вам позолота, Джина Лейк?
— Вы не имеете права критиковать Тони.
— Как физкультурник, он заслуживает всяческой похвалы, но как возлюбленный… — Майлз пожал плечами. — Какой еще возлюбленный, кроме позолоченного, будет терпеть такое поведение своей девушки?
— Я ничего такого… я хочу сказать…
— Вы хотите сказать, что только спланировали все. — Она испуганно взглянула на него, но он не дал ей заговорить. — Если бы он действительно любил вас, думаете, он допустил бы то, что допускал? То внимание, которое я оказывал вам? Наши разговоры, встречи?.. О Небо, неужели вы думаете, я бы допустил такое?
— Тони беззаботный человек, он всегда был таким. К тому же, вы ведь босс! И он все же сделал мне предложение.
— Только из-за хорошенького личика. Я наблюдал за ним во время обсуждения судьбы Джонатана, и он, как и я, заметил, что, увлекшись чем-то, вы, мисс Лейк, становитесь… весьма привлекательной женщиной.
— Мне поклониться? — съязвила Джина.
— Нет. Но вы не должны переоценивать свою привлекательность, то есть, не должны принимать восхищение за любовь и возлагать на него надежды.
Джина холодно возразила:
— Вы упускаете кое-что, шеф. Может, я никогда и не принимала это восхищение за любовь — просто такое положение меня устраивает. Вы же сами сказали: я должна была найти мужчину, который женился бы на мне и на моем отце.
Он пристально посмотрел на нее и повторил:
— Обманщица.
Внезапно раздался негромкий стук в дверь, и на пороге появился Невил;
— Ах да, Невил, книга вот там, — Майлз махнул на дальнюю стену. — Найдешь ее и можешь идти. Но не вы, мисс Лейк, мы еще не закончили. На чем мы остановились?
— На обмане, — еле слышно произнесла она.
Но он опять перелистывал странички в папке:
— Морисвиль… Там живут в отдельных коттеджах. Это вам подойдет?
— Как… — спросила Джина с каким-то мрачным любопытством, — как вы узнали?
— Вы говорите о новом месте Тони, о профессоре или о том, что мне известно ваша маленькая хитрость, с помощью которой вы хотели заполучить молодого Молори?
— Вы говорите об этом, как о кабале.
— Так оно и есть.
— Вовсе нет. Но вы не ответили на вопрос.
— Вот вам ответ: есть такое дерево, оно называется баньян.
Она поднялась и подошла к окну.
— Не понимаю вас…
— Это было еще до возвращения профессора. Мальчик по имени Тимоти, любящий изображать разных животных, в тот день вообразил себя птицей…
— Да, помню. Мы с Бэб были на другой стороне баньяна и говорили… — Джина замолчала. — Вы подслушали?
— Я снимал с дерева сову, — ответил Майлз. — Мне не понравились планы, которые строили услышанные мною голоса. Ни одному мужчине не понравилось бы, когда его хотят выставить дураком. Как я помню, Барбара сказала: «Майлз Фаерлэнд — твой шанс. Если ты не воспользуешься им, тебя отвергнут. Тебе только нужно верно разыграть свои карты».
— Но я их не разыгрывала, — умоляюще произнесла Джина.
— Это сделал я, — с горькой улыбкой ответил Майлз. — Но, не скрою, я не ожидал, что вы мне так… Впрочем, это вам не интересно.
Джина внезапно вспомнила все моменты, когда отсутствовал Тони… Тот день с медвежонком Эдвардом… То утро, когда они бежали тренироваться на корт… Как их руки соприкоснулись…
— Так вы только играли? — спросила она прежде, чем сообразила, что делает.
— Если вы не знаете, то кто может знать? — Он с жалостью посмотрел на нее. — Бедная Джина, золото и позолота, вера и неверие — все перемешалось и ничего не понятно, запутавшийся вы ребенок! Но неважно, в конце концов, вы и ваш отец заполучили своего мужчину.
Джина вернулась к столу и взглянула на папку:
— Не понимаю, почему вас это заботит? — О, она начинала понимать, но боялась поверить.
— Я теряю отличного физкультурника и беспокоюсь за своего доброго друга профессора. Я знаю, как он расстроится, узнав, что вы выходите замуж только из-за него. Впрочем, все это мы уже обсудили.
— Может, вам известна альтернатива? Если да, скажите мне, пожалуйста, ибо я не знаю. Прошлой ночью у Джесопов…
— Я думал об этом, — прервал он ее. — И понял, что это-то и решило все дело. А альтернатива… Мы поговорим об этом позже.
— Но что-то нужно было делать! — в отчаянии воскликнула она. — Ведь профессор съехал из-за вас!
— Джина… — запротестовал он.
— Это правда, вы позволили ему переехать.
— Он сам договорился об этом.
— Вы позволили ему съехать, потому что она так решила. — Внезапно Джина поняла, что они поменялись ролями: теперь она обвиняла его. — Вы не могли привезти Эстер, поскольку официально для нее не было места, и отец должен был уступить свою комнату, хотя я могла бы найти выход, взяв какую-нибудь девочку к себе. Но она сказала «нет», как и в вопросе с Джонатаном.
— Я сам занимался этим вопросом, и Ясмин оказалась права, что и было доказано позже.
— Но она играет здесь первую скрипку! — не сдержалась Джина и тут же пожалела об этом при виде его расстроенного лица, которое удивило и тронуло ее. Он был силен. Что бы там ни было, в этом она не сомневалась. И все же…
— Да, — кивнул Майлз, — вы правы.
— Вот это место подойдет. — Джина наугад вытащила карточку. — Я буду вам благодарна, если вы организуете все как можно скорее.
Зазвонил телефон, и Майлз снял трубку:
— Да?.. О, да миссис Дж… Что? Нет! О, нет… Подождите минутку, пожалуйста… — Прикрыв трубку ладонью и не глядя на Джину, он сказал: — Пока все. Вы можете идти. А молодой Шелтон все еще здесь? Ты тоже можешь идти.
Джина с мальчиком вышли из кабинета.
— Он взял стакан с соком с собой на скамейку в саду, — повторяла и повторяла миссис Джесоп. — «Сегодня обойдусь без чая, дорогая. Выпью амброзию». Он всегда называл сок из падалицы амброзией. Я тебе рассказываю об этом, Джина, чтобы показать, как счастлив он был. Когда я пришла за стаканом, он уже отошел.
