Шайен открыла кран и прополоскала чашку. Ей не надо было задавать последний вопрос. Ей следует просто вернуться к себе в спальню, к своим фотоаппаратам. «Нужно еще проявить снимки», — напомнила себе Шайен. У нее куча дел, а она тут болтает с О’Хара.
Однако словно какой-то бес толкал ее на дальнейшие расспросы.
— И что же вы чувствуете сейчас?
Грант окинул быстрым взглядом ее лицо, волосы, тело. И вновь ощутил то же самое волнение, то же самое желание, что минувшей ночью не давало ему покоя в его видениях. Ему никуда не деться от этого наваждения.
— Я хочу вас, Шайен. Я страстно желаю вас.
Медленно повернувшись, она поглядела на него. Его голос, полный плотского желания, заставил ее сжать колени.
— Ну что ж, вы не получите меня. Я не лекарство, которое можно приобрести без рецепта в местной аптеке. Я — не женщина на одну ночь, запамятовали?
Разозленная и испуганная собственным взрывом, она сделала шаг в сторону и тут же остановилась от прикосновения его ладони к ее руке.
— Я помню. Я помню все, что вы сказали. И все, что при этом чувствовал. — Он неуверенно подыскивал слова. — По какой-то причине я ощущаю… что столкнулся с тем, от чего мне не уйти. От моей судьбы, от моего будущего…
— От ваших гормонов, — скупым мазком подвела она черту.
«В них все дело, — неустанно повторяла она про себя. — В этих самых гормонах». Его и ее. Вот вся причина влечения, верно?
— Послушайте, я польщена, весьма польщена…
Ему хотелось услышать другое.
— И испытываете искушение?
Она уступила:
— Да, и испытываю искушение, но…
Здесь нет места никаким «но». Вот стоят два взрослых, разумных человека, которые, судя по их признаниям, могли бы иметь любовную связь…
— Тогда почему вы не уступите своим желаниям?
Отчаяние мертвой хваткой схватило ее за горло. Она старалась убедить не только его, но и себя.
— Я уже сказала, почему. И, по-моему, вы говорили, будто никогда не принуждаете женщин.
— Не принуждаю. И не собираюсь. — Грант отпустил ее руку, но его взгляд по-прежнему приковывал ее к месту. — Однако я не говорил, что не буду настойчив.
Как бы ей хотелось, чтобы он умолк! Иначе она уступит ему. Шайен попыталась пристыдить его:
— И не воспользуетесь благоприятной возможностью? Разве это не благоприятный случай, а?
Грант понял, что она по-своему борется с собственным желанием, как и он со своим. Она боялась его так же, как и он ее. «Забавно, растрачиваешь собственную жизнь, говоря себе, будто ты что-то ищешь, а когда наконец находишь, то от страха теряешь рассудок». Он обнял ее за плечи.
— Послушайте, я не стану говорить банальности, вроде «Это чувство сильнее нас», хотя, черт подери, со мной что-то творится. Глядя на вас, я испытываю такое неукротимое влечение, что оно приводит меня в ужас. Теперь, когда мы женаты — официально — и вы сказали, что отдадитесь своему супругу…
«Господи, что за чушь я несу, — мысленно выругался он, — словно какой-то сексуально озабоченный юнец, не умеющий и двух слов связать».
— Итак, если мое признание избавит вашу совесть от зарока…
Неужто до него не дошло?
— Моя совесть никоим образом не связана данным мною словом, — вспылила Шайен. — Причина, почему я ни разу не была с мужчиной, не в «пунктике» насчет соблюдения морали, а в том, что я не желаю привязываться к кому бы то ни было. Не хочу поступиться и частичкой себя ради удовлетворения чьей-то мимолетной похоти.
Грант тряхнул головой, сознавая, что вот-вот наступит ясность.
— В моем чувстве нет ничего мимолетного.
Она обратила внимание, что он не отрекся от решающего слова.
— Но все же это похоть.
Было бы подло солгать ей. А честный ответ таков: он и представления не имеет о собственных чувствах. Только одно ему известно: они чрезмерны.
— Еще не знаю.
Она так и думала. Вдруг почувствовав ужасную усталость, Шайен направилась к двери.
— Позовете меня, когда определитесь.
Она открыла было дверь, но тут вспомнила, что далеко ей не уйти.
— Теперь Джек может отвезти меня обратно? Мне хочется представить в полицейский участок сделанные мною снимки.
Он обо всем забыл: о фотографиях, о буре, не говоря уже о своем соглашении со Стэном. Все его мысли были заняты исключительно ею.
Быть может, так чувствовал себя и его старик, когда влюблялся? Или Шон О’Хара принимал по ошибке похоть за любовь, в чем только что его обвинила Шайен? Пожалуй, некоторая дистанция пойдет им только на пользу.
Но, черт возьми, Гранту не нужна разлука. Он страстно желает обладать этой женщиной. Больше всего ему хотелось прояснить, что за чувство мучает его.
— А как же фотографии?
— Я только что сказала…
— Мои, — пояснил он.
Ужас, но она позабыла о редакционном задании. Однако ей сейчас нельзя оставаться здесь. Не сейчас, когда она легко может поддаться искушению.
— Я скажу Стэну, что после бури на вашем острове остались одни руины. Мы отложим публикацию статьи до следующего раза. Пожалуй, пришлем кого-нибудь другого.
— Я не стану давать интервью кому попало.
От собственной язвительной реплики на его губах заиграла кривая улыбка.
— А как же соглашение, мистер О’Хара?
Он не потрудился ответить. Вместо этого, взяв за руку, вытащил Шайен из кухни.
— Живей, пошли будить Джека.
— Знаете, ведь вам не обязательно идти туда, — сказала ему Шайен раз в двадцатый, когда перед полицейским участком они выбрались из машины. — Я и сама могу отправиться в полицию.
— Никто не сомневается, что вы умеете ходить, Шайен. — Захлопнув дверцу, Грант почти насильно взял ее под руку.
Джек благополучно посадил самолет на взлетную полосу. Там их уже поджидал Рили, чтобы отвезти в гостиницу. Грант настоял на том, чтобы проводить ее до номера. Она боялась, что О’Хара пройдет внутрь. У него был такой сердитый вид. Однако он оставил ее у дверей, объявив, что в полицейский участок они отправятся вдвоем. Разубеждать его было бесполезно.
Она спешно переоделась, и, когда отворила дверь гостиничного номера, Грант уже ожидал ее в коридоре.
— Полагаю, — заявил он, когда они поднимались в участок по каменной лестнице, — вашему заявлению поверят охотнее, если я поддержу вас.
Заявлению? Какому заявлению? Ведь не во сне же все ей привиделось. У нее имеются доказательства.
— У меня есть снимки, подтверждающие мои слова, — буркнула она.
Он попридержал для нее дверь:
— Вы не хуже меня знаете, что их можно подделать.
Это смешно.
— Ради Бога, зачем мне возиться с их подделкой?
