— Что же, братец, говори теперь, что все сие значит.
— О чем ты? Что такое?.. — начал Кирилл.
— Да полно, все ты знаешь, — оборвал его Филипп. — Я о жене моей, о Нелли… Говори!
— О Нелли? — пробормотал Кирилл. — Да что же я могу сказать, я вовсе ничего не знаю… Ах! — неожиданно воскликнул он. — Что же за дело такое, право! — С этими словами он кинулся на диван и, усевшись, закрыл лицо руками.
— Говори, Кирилл… — устало потребовал брат.
Тот сидел молча, не поднимая головы. Филипп сел рядом с ним, положил руку ему на плечо:
— Тебе все известно, говори…
— Она обманула всех, и меня, — тихо ответил Кирилл.
— Она? Кто она? — недоуменно переспросил Филипп. — О ком ты? Неужели о… — Он побоялся продолжить.
— О Сусанне, о ком же еще, — пробормотал брат. — Ты же не знаешь ничего… Нет, ничего я не скажу! Ничего! — Кирилл поднял глаза на брата. — Не знаю я ничего…
— Ведь она в тягости, ребенок у нас будет, Кирилл. Пожалей ее, меня пожалей, — сказал вдруг Филипп.
Кирилл вздрогнул, лицо его сморщилось:
— Что?
— Ты же брат мне… — Филипп не сводил с него глаз.
Что же, Сусанна ловко сумела почти посеять вражду меж братьями. Сумела и мужа с женою почти рассорить. Почти, да не совсем, на то ее хитрости не хватило…
Ведь Кирилл, как и было уговорено у него с Сусанной, отправился в условленное место ждать приезда ее и Нелли, уже опоенной тем зельем, о котором говорила неугомонная Сусанна. Но тщетно прождав целый день, только под вечер получил он письмо, в котором ожидало его странное известие:
«Друг мой сердечный, мой Кирилл! Неужели мог ты подумать, что я, любя тебя так, как я тебя люблю, разделю тебя с другой женщиной? Нет, ты напрасно ждешь Нелли, она не явится в твои объятия, ибо нету у меня приворотного зелья, чтобы сердце ее обернуть к тебе. Я помещу Елену в надежном месте: там, где ни ты, ни муж ее не смогут найти. Но не бойся, она жива, ведь не такова я злодейка, чтобы падчерицу свою со свету сживать почем зря. Она будет жить, да вот вспомнит ли она о вас? Бог весть… Думаю, что вовсе не вспомнит. Ах, как смешно мне писать нынче эти строки. Но скоро мы свидимся, и я докажу тебе, что все сие делала лишь из любви к тебе, друг мой сердечный! Для чего, — ты теперь недоумеваешь, — надобно мне было, чтобы ты оказывал знаки внимания Елене? Да для того, чтобы Филипп ревновал, чтобы в решающий момент не бросился на поиски своей супруги, а решил бы, что она бежала с тобой и к тебе, и нынче находится в твоих объятиях. Будь же благоразумен, и ничего не сообщай брату. Это будет залогом нашей любви, Кирилл. Я вернусь скоро, и мы будем вновь счастливы. Филипп же, коли узнает о твоих проделках, то как бы не вызвал тебя на дуэль или бы не выкинул чего похуже! Таковой-то молодец может и в Сибирь родного брата загнать, коли захочет. Так что поберегись да помалкивай. О Елене же не думай. Ее дорога туда, куда я и назначала ее. Не ей перебить мою волю, и тут я не уступлю. Засим прощай, твоя навеки
Сусанна».
Кирилл протянул сие послание брату, пренебрегая просьбой Сусанны. Филипп вмиг пробежал эпистолу, потом поднял глаза:
— Быть того не может… Это что же, все месть? Месть?
— Видно, так…
— Мерзавка… Ну так этого я не оставлю.
— Что же можно сделать? — уныло спросил Кирилл. — Где искать Елену? Кто же знает, куда могла Сусанна ее отвезти? Да и что еще за отраву она ей поднесла…
— Какую отраву? — встрепенулся Филипп.
— Да было у нее что-то, от какой-то чухонской ведьмы зелье… Говорила, что приворотное, а так — Бог весть что такое в той ее склянке было.
— Я тебе одно только скажу, братец, — Филипп поднял голову, — ежели с женой моей что случится. Сусанне на свете не жить.
— Что же, ты вовсе ничего не помнишь? Бедняжка… — Незнакомая молодая дама покачала головою.
— Скажите же мне, что случилось? — силы к Нелли еще не вернулись, оттого говорила она шепотом.
Молодая дама откинулась назад и, усмехнувшись, посмотрела на Нелли.
— Кто вы? Кто я? — продолжила Нелли.
— Ах, какая прелесть! — рассмеялась дама. — Ну неужели ты вовсе ничего не помнишь? Что за зелье! Не обманное!..
— Я умоляю вас…
— Не умоляй! Брось вздор! Я буду говорить только тогда, когда пожелаю! — повысила голос дама.
— Сударыня, сжальтесь. — На глазах Нелли показались слезы. — Я чувствую, я знаю — случилось что-то дурное…
— Отчего же дурное? Напротив, все именно то произошло, что и надобно. То, что для тебя и назначено, Елена.
— Так меня зовут Елена? — обрадовалась Нелли. — Верно, я чувствую, что это именно мое имя!
— Да, тебя зовут Елена. Я же — Сусанна Петровна, твоя любящая маменька, — скромным голосом произнесла дама.
— Маменька? Вы моя маменька? Но, позвольте. — Елена кинула удивленный взгляд на даму. — Вы слишком молоды…
— Благодарю! Это действительно так, я молода. Но тебе я маменька. И ты назначена мною в сей монастырь послушницей, Елена.
— Да? — Несколько минут Нелли молчала, осознавая услышанное. — Но отчего я ничего не помню? И как получилось, что я больна?
— От твоего неразумия и непослушания, Елена, вот отчего! Ты решила поступить своевольно и глупо, и вот расплата!
Дама встала и прошлась по келье. Нелли следила за ней глазами. Потом хождение дамы ее утомило, и она перевела взгляд на стены и потолок. Все было тусклое, низкое. Будто под землей, а не в человеческой обители.
— В чем же неразумие? — решилась спросить она. — Я вовсе ничего не помню.
— Неразумие в том, что ты решила бежать с мужчиной.
Изумление было ответом на сие заявление.
— Да-да! Именно так! И этот человек поступил с тобой весьма дурно. Он обесчестил тебя, он посмел тебя даже ударить! И все это я знаю с твоих слов. От этого ты и сделалась больна и впала в беспамятство. Но перед тем, как заболеть, ты изъявила желание отправиться в монастырь и принять там постриг, как и было уговорено меж нами поначалу.
— В самом деле? — Нелли напряженно попыталась вспомнить, но ничто ровным счетом не подсказывало ей прошлого.
Вид дамы был ей неприятен, и как-то не верилось Нелли, что сие была ее маменька или хотя бы просто близкий ей человек, искренне заботящийся о ней. Прошлое было скрыто ровно пеленой, казалось ей желанным и приятным, настоящее же пугало и вызывало недоверие.
— Это в самом деле так? — переспросила она.
— Ты не веришь мне, Елена? — спросила дама. — Как это обижает меня! Что же… Я позову сюда матушку, и она подтвердит тебе мои слова.
