Ей столько всего еще предстояло сделать, прежде чем вернуться домой, в «Белые сады». Собрать немногочисленные пожитки, выбросить купленные для торжественного ужина продукты, дождаться утренней почты на случай, если «Биомед фармасьютикал» все же откликнется. А до этого еще попытаться хоть немного поспать.
Закончив с делами, Матильда оглядела дом и горестно усмехнулась. Она покидала его в существенно лучшем состоянии, чем когда въехала месяц назад. Жаль только, что ее личная жизнь в процессе аналогичной чистки утратила кое-что ценное — Рэнди Фрейзера. Хотя он никогда и не был ее. В конце концов все эти высокие разговоры о любви обернулись старым и хорошо знакомым сексом.
Утро принесло ответ из «Биомед фармасьютикал». Заместитель начальника отдела кадров позвонил и попросил мисс Матильду Бэллистен прибыть на повторное интервью в понедельник утром, в одиннадцать часов. С ней желает побеседовать сам глава фирмы. И как бы ей ни хотелось сказать молодому человеку, что она готова послать и интервью, и главу фирмы, и саму фирму куда подальше, Матильда вежливо поблагодарила и пообещала прийти.
Потом раза два дошла до машины, нагруженная теми немногочисленными вещами, что принадлежали в этом доме лично ей, заполнили ими просторный багажник «шевроле», вернулась в кухню и позвонила в «Белые сады».
— Берта, это ты? — сказала Матильда внезапно дрогнувшим голосом.
— Тилли? О, Тилли… — раздалось в ответ. — Господи, малышка, ты даже не представляешь, как я счастлива слышать твой милый голосок. Когда Чарли рассказал о вашем разговоре, я плакала, правда, когда узнала, что ты приезжала и не застала никого дома. Тилли, где ты? Когда вернешься домой?
— Как насчет прямо сейчас? Тебе удобно? — спросила Матильда, глотая слезы облегчения.
— Прекрасно, дорогая! — воскликнула Берта. — Я позвоню Чарли, и… Нет, лучше ничего не будем ему говорить, а приготовим праздничный ужин и устроим сюрприз, — ликующе произнесла она, потом немного помолчала. — Тилли, ты не поверишь, но я отдала бы…
— Не надо, Берта, пожалуйста, — перебила ее Матильда. — Ради Бога, не вини себя. Мне давно пора было все узнать, я уже большая девочка.
— О, я согласна целиком и полностью. Мне просто безумно жаль, что узнала ты именно от меня.
— А мне жаль, что я вела себя как капризная, избалованная девчонка и заставила тебя волноваться. И еще я очень тосковала по детям… Как они? — спросила Матильда, заслышав шум и крики.
— Ты слышишь как? Что, все еще хочешь возвращаться? — засмеялась Берта.
Тепло голоса и радость, проявленная невесткой, когда она услышала ее, улучшили плохое настроение Матильды. И, усевшись за руль своего «шеви», она попыталась выкинуть из головы Рэндолфа Фрейзера. Ей и раньше случалось подолгу отсутствовать дома — когда была в колледже или на каникулах в Европе, — но никогда раньше возвращение в «Белые сады» не было таким мучительно-радостным, как сегодня.
У малого, так называемого Младшего, дома еще шли работы. Его готовили к возвращению ее родителей. Каковыми они и являются, хлюпая носом, поняла Матильда. Да, Вельда и Бартон Бэллистен — ее настоящие родители, единственные, которых она знала все двадцать лет своей жизни, и надо только радоваться, что ей так повезло с ними. Она уже примирилась с мыслью, что ее биологическая мать — покойная подруга мамы. Но вот откровение, что ее отцом был единственный покойный кузен па, женатый мужчина, принять было труднее. Хотя все же настоящий ее папа, любимый милый папа, — это Бартон, тот самый, который не пожалел денег, чтобы она появилась на свет полноценным доношенным ребенком.
Матильда подъехала к парадному входу, выключила двигатель и тут же была атакована любимыми племянником и племянницей — Томом и Лилиан. Крошка Морин важно восседала на руках матери и, задумчиво глядя на Матильду, сосала крепко сжатый кулачок.
— Тилли, Тилли, где же ты была? — закричал шестилетний Том, прыгая вокруг нее и сияя, как медный таз. — Иди скорее играть!
— Сначала поцелуй меня крепко-крепко, и ты, Лилиан, тоже, — засмеялась молодая тетка, присев на корточки и приняв обоих ребятишек в широко распахнутые руки.
После объятий и поцелуев она, изрядно потрепанная, подошла к Берте, ущипнула нежную щечку малышки и смущенно произнесла:
— Блудная дочь возвращается домой.
— Самое время, — засмеялась невестка, новая беременность которой уже становилась заметной, потом неэлегантно шмыгнула носом. — Тилли, брось вещи, разгрузим потом, — сказала она, когда та повернулась к машине. — Лучше иди в дом и расскажи про этого своего любовника.
— Что такое «любовник»? — поинтересовался Том, услышав незнакомое для себя слово.
— Это человек, который любит нашу Тилли очень сильно, ну вот как мы — тебя, — сказала его мать, потрепав светлые волосенки сына, и спустила на землю Морин. — Ну-ка, маленькая, покажи тете свой новый фокус.
Морин помедлила и сделала несколько крошечных, неуверенных шажков, затем покачнулась, плюхнулась на пухлую попку и просияла.
— О, Мори, — захлопала в ладоши Матильда, — какая ты умная девочка!
— Она делает это уже целую неделю, — гордо сообщила четырехлетняя Лилиан.
— Как же долго меня не было! — воскликнула Матильда и подхватила младшую племянницу на руки.
— Слишком долго, — ответила Берта и повела ее в кухню, светлую, просторную, с большим обеденным столом. — Я все еще никак не привыкну к габаритам, — сказала она, наливая в чайник воды. — Тут так много места, особенно после Младшего дома.
— Там стало совсем тесно, уже когда Морин родилась, а уж со следующим наследником и вовсе было бы не повернуться.
— Знаю, знаю. Но это мой первый дом, где мы жили с Чарли, и мне было безумно жаль покидать его, даже ради такого великолепия. — Она заняла малышку яблоком и пристроила Лилиан и Тома за детским столиком, предложив им по груше, книжке-раскраске и набору карандашей на двоих. — Это вам, а мне надо поговорить с Тилли.
Пока Берта занималась малышами, ее невестка заварила кофе, разлила его по чашкам и расставила на столе, добавив в каждую по ломтику лимона.
— Все готово, — сообщила она, когда Берта освободилась. — Хотя, может, мне и не стоило позволять себе такую вольность. Теперь ты — хозяйка дома.
— Не глупи. Как бы то ни было, кто бы где ни жил, а этот титул принадлежит и всегда будет принадлежать Вельде. — Берта взглянула на Матильду и спросила напрямик: — Раз уж разговор зашел о родителях, что мы будем делать по поводу твоей маленькой эскапады? Ты собираешься рассказать им?
