Артуру не удалось, меня пронзила такая боль, что я стала вырываться и плакать, а парень обругал меня и, натянув обратно штаны, обозвал фригидной и вышел из комнаты. Потом мы, конечно, помирились, но, видимо, во мне что-то осталось, и с тех пор я вся зажималась, если Артур прикасался ко мне.
Другое дело Никита, с нашей самой первой встречи я сама того не понимая хотела его по бешеному, стоило ему до меня дотронуться, я чувствовала, как меня уносит полностью. Сегодня я отдалась ему вся, без остатка, получая просто волшебное удовольствие, и нисколько об этом не жалела. Я даже не помню обстановку в квартире, куда меня привел Никита. Что это за квартира, чья, меня все это не волновало. Только сейчас я понимала, что Никита делал со мной все, что хотел, и мне это нравилось, очень.
Взяла в руки телефон, просмотрела входящие, надеясь, что Никита мне что-нибудь напишет, но нет, от него не было ни строчки. Возможно, он еще едет, напишет позже или совсем не напишет. А мне бы так хотелось получить от него пусть одно слово, хоть что-то. Я печально закрыла глаза, стараясь уснуть, и дернулась, когда телефон завибрировал в руке. Открыла сообщения, Никита: «Я тебя хочу» и все. Меня всю обдало жаром, и губы сами растянулись в улыбке, значит, он думает обо мне. Быстро стала набирать сообщение, чуть подрагивающими руками: «Я тоже тебя хочу!!!» — именно так, с тремя восклицательными знаками. Ответа долго не было. Меня жестко кидало от радости к печали, от холода к жару. Такая резкая смена настроения и чувств, что, казалось, сердце сейчас взорвется от волнения. Наконец пришел ответ: «Напишу». Все, ни смайлика, ни улыбки, но мне и этого достаточно, слово «напишу» — это уже обещание, уже надежда. И я уснула, прижимая к себе крепко телефон.
Утром я еле встала, хмуро рассматривая пиликающий будильник и вторящий ему браслет на руке. Вырубила оба и снова повалилась на подушки, собираясь проспать все к чертям, но тут же снова поднялась и села в кровати. Никита, я увижу его сегодня. Могу успеть увидеть утром. А потом вечером. Быстро вскочила и заторопилась в ванную, где быстро приняла душ и уложила феном волосы. Почистила зубы, подкрасила немного ресницы, отмечая, как сияют глаза на моем лице.
В столовую я спускалась уже полностью одетая и готовая выйти из дома, когда меня остановил отец. Он стоял в дверях кабинета и смотрел на меня.
— Зайди ко мне, — строго сказал он, и я не посмела ослушаться. Села, как обычно, на край кресла и уставилась на книги в стеллаже.
— Где ты вчера была? — начал тихо отец, но от его голоса у меня поползли мурашки по спине.
— С другом, — ответила я, поворачиваясь к нему и встречаясь взглядом с отцом.
— Ты спишь с ним? — прямо спросил отец, отчего я вздрогнула.
— Нет, — тихо ответила я и тут же подпрыгнула от удара ладони по столу.
— Спишь, дрянь такая! — рявкнул отец. — Вся в мать! Только и ждете, для кого ноги раздвинуть!
— Я не сплю с ним, — твердо сказала я.
— Врешь! — сказал отец, вставая из-за стола и становясь напротив меня, опираясь на стол и складывая руки на груди. — Можем проверить, попрошу мать сводить тебя на осмотр.
— Папа, мне не шестнадцать лет. Через две недели будет двадцать один, тебе не кажется, что этот разговор, как минимум неуместен? — возразила я, чувствуя, как дрожат руки.
— Хорошо, — сказал отец и меня насторожил этот тон, слишком спокойный, слишком уравновешенный. — Я просил тебя помириться с Артуром, ты это сделала?
— Нет.
— Почему?
— Я не хочу с ним мириться, — упрямо ответила я.
— Отлично, — заулыбался отец, и мне стало как-то нехорошо. — Что ты знаешь о том парне, с которым спишь, кроме того, что он спортсмен?
— Я знаю достаточно, — глухо ответила я, вставая.
— Сядь! — рявкнул он и я снова села, ожидая, что последует дальше. — И что ты хочешь делать?
— Я хочу переехать в свою квартиру и жить, как мне хочется.
— Вот как значит, самостоятельная стала, ну-ну, — протянул отец и продолжил. — Так вот, парень твой идет на чемпионат Европы, и только я решаю, поедет он туда или нет, тебе понятно? А это уже зависит от тебя, или ты оставляешь все отношения с ним и возвращаешься к Артуру, если он тебя примет использованной, или твой спортсмен вылетает из университета и бокса, отправляется прямиком в армию.
— Ты не сделаешь этого! — вскочила я, сжимая маленькие кулачки. — Папа, ты же не чудовище! Ты лишаешь меня любимого человека!
— Кого? Любимого? Не путай детка любимого с тем, кто тебя имеет, — грубо ответил отец. — Я жду твое решение. И кстати, у него больная мать, если он не поедет на чемпионат и не заработает денег, то она умрет без операции.
— Ты чудовище! — меня всю трясет, я чувствую, как кружится голова, и почти падаю. Делаю шаг и упираюсь рукой в спинку стула, чувствуя, как перед глазами вращается комната.
— Неважно кто я. Мое слово ты слышала. Париж ваш с матерью отменятся, иди и подумай над моими словами. В течение недели жду от тебя ответа.
— Недели? — шепчу ему. — Я отвечу.
— Хорошо, жду. Запомни, неделя. Если через неделю я получу твой отказ, парень тут же отправится наматывать портянки. И кстати, чтобы не быть таким уж чудовищем, разрешаю тебе попрощаться со своим спортсменом. Только без залетов, пожалуйста, мне не нужен внук от какого-то боксера. Все, иди.
Попов просто озверел после встречи со спонсорами, гоняет нас сегодня с Ринатом так, что даже я выдыхаюсь на третьем часу. Падаю на мат, не чувствуя ни ног, ни рук.
— Смирнов, у нас, что как в детском саду? Послеобеденный сон, что ли? — рычит тренер. — Полчаса отдышаться и на пробежку.
Попов уходит в центр зала, а рядом валится Ринат.
— Знаешь, я не думаю, что с боксом связано мое будущее, — глубокомысленно изрекает он, а я тихо ржу, уткнувшись носом в мат. — Сколько вообще времени по закону должна длиться тренировка чемпионов?
— Не думаю, что есть такой закон, — тихо посмеиваюсь и перекатываюсь набок, подпирая голову рукой. — Ты хочешь что-то предъявить Попову?
— Ну а что он? Три часа прыгаем, кувыркаемся, как обезьяны в зоопарке и без перерыва, — возмущается Ринат. — Мне вообще плевать, кто там его так разозлил, но мы-то тут причем?
— А притом, что на чемпионат едем, дурья твоя башка. Он из
