Ознакомительная версия.
– Ваши дела идут очень хорошо, Рауль. Похоже, вам удалось перенести вес своего тела на левую ногу. Я уверена, что мне это не почудилось.
На его лице появилось некое подобие улыбки.
– Да, вам не почудилось. У меня уже получается стоять несколько секунд, но все равно я не смогу самостоятельно пойти в церковь на свадьбу брата.
– Единственное, что имеет значение, – это ваше присутствие. Уверена, ваш брат и его невеста хотят именно этого. – Лили выскользнула из седла и отпустила кобылу пастись рядом с жеребцом. – Вы должны быть там, Рауль. У вас нет выбора. Если вы не появитесь, это ранит Рафа и Поппи.
Он нахмурился, сорвал травинку и начал вертеть ее в руках.
– Мы с Рафом стояли плечом к плечу на похоронах родителей. Это было тяжелое испытание, самое тяжелое в моей жизни. – Он нахмурился еще сильнее, будто мысленно вернувшись в то темное трагическое время. – Я научился скрывать свои чувства, чтобы поддерживать его. В тот день я поклялся, что всегда буду стоять рядом с ним и Реми. Именно так должны поступать братья – поддерживать друг друга всегда и во всем.
– Но чтобы поддержать кого-то, не обязательно стоять рядом в прямом смысле этого слова. Есть множество других способов доказать свою заботу.
Например, можно пригласить кого-то на пикник и привести спокойную лошадь, чтобы вернуть этому человеку уверенность в себе.
«Перестань! Ты слишком много выдумываешь».
Рауль посмотрел ей в глаза:
– Раф рассчитывает на мою поддержку. От Реми можно всякого ожидать. Полагаю, мы сами его испортили. Родители умерли, когда он был совсем маленький. Мы пытались защитить его, и в результате он очень многое принимает как должное.
– Вы сделали все, что могли, учитывая трагические обстоятельства, постигшие вашу семью.
Я не могу подвести Рафа, но мне тяжело смириться с тем, что на его свадьбе будет присутствовать только половина меня.
Лили взяла его левую руку, с которой недавно сняли гипс, и легонько ее сжала.
– Это не так. Вы будете присутствовать там целиком. Вы – это нечто большее, чем ваше физическое тело. Значительно большее.
Он взял ее руку и уперся в нее своим щетинистым подбородком. Когда Лили посмотрела в его глаза, то увидела в них грусть и тоску.
– Жаль, что я не встретил вас до несчастного случая.
Ее сердце замерло.
– Почему?
– Думаю, я мог бы влюбиться.
«Будто у тебя есть выбор».
– Что же вас останавливает сейчас?
Она не могла поверить в то, что сказала это. Она что, сама напрашивается на пощечину? Неужели ее самооценке недостаточно досталось? Почему она решила, что он должен в нее влюбиться? Она – невзрачный серый мотылек, а не прекрасная бабочка.
Рауль продолжал поглаживать ее пальцы.
– Разум. Здравый смысл. Ответственность.
Лили было интересно, вспоминает ли он свою бывшую невесту. Даже если он не любил Клариссу, ему наверняка не хватало секса. Он снова посмотрел ей в глаза, и у нее перехватило дыхание.
– Вы понимаете, что я уже очень давно не был одинок?
– Надо же. Наверное, вы поставили своего рода рекорд. Сколько у вас не было секса – шесть или семь недель?
Ее лицо горело. «Ты обсуждаешь с ним его сексуальную жизнь? Что с тобой?»
Он ухмыльнулся:
– Девять.
– О, это действительно долгий срок. Для такого человека, как вы, это, наверное, целая вечность.
«Заткнись!»
Его большой палец неторопливо рисовал круги на ее ладони.
– Полагаю, у вас не было секса гораздо дольше.
В воздухе повисло напряженное молчание.
– Вы…
– Это правда…
Они сказали это почти одновременно.
– Говорите, – сказал Рауль.
Лили покраснела и взглянула на свою руку в его ладони.
– Я больше не садилась в седло, если можно так выразиться. Хотя, честно говоря, не так уж прочно я в нем сидела. Два раза у меня были отношения с мужчинами, но между нами никогда не проскакивала та искра, о которой все говорят.
Та, которую она ощущала, когда большой палец Рауля рисовал очередной круг на ее ладони.
– Полагаю, я не очень страстная натура. В сексуальном смысле я скорее похожа на ванильное мороженое, чем на шоколадное, с орехами и зефиром.
Рауль посмотрел на ее губы:
– Ненавижу шоколадное. Ванильное – простое и знакомое. Сдержанное. Изысканное. И оно идеально сочетается с другими вкусами.
Они все еще говорят о мороженом? Лили хотела, чтобы он смотрел на нее. Неужели он не видит, как сильно она его хочет? Ее тело гудело от желания, кровь мчалась по венам все быстрее, все стремительнее, становилась все горячее. Это мощное, всепоглощающее чувство было не сравнимо ни с чем из того, что Лили когда-либо ощущала. Она забыла про гордость и осторожность, она хотела чувствовать себя женщиной, хотела принадлежать ему. Он посмотрел на нее, и ей показалось, что Вселенная задержала дыхание. Лили увидела в его глазах тепло и страсть. Они потянулись друг к другу.
– Я хочу тебя, – сказали они в один голос.
– Ты уверена? – спросил Рауль.
Лили погладила его щетинистый подбородок:
– Я никогда и ни в чем не была так уверена. Не хочу, чтобы плохие воспоминания продолжали меня преследовать. Подари мне хорошие, чтобы вытеснить их.
Он взял ее лицо в ладони. Его взгляд стал обеспокоенным. Казалось, он борется с самим собой.
Я не тот мужчина, который тебе нужен. Ни одной женщине не нужен такой, как я.
Лили посмотрела в его теплые каре-зеленые глаза:
– Я думаю, ты идеальный мужчина. Пусть это будет для нас обоих как в первый раз.
Я не могу предложить тебе ничего, кроме этого. – Его губы уже ласкали ее лицо, их дыхания слились воедино, заставляя тело Лили покрываться мурашками и дрожать от желания. – Ты должна понять и принять это.
– Мне больше ничего не нужно.
«Лгунья. Тебе нужен полный набор, как в сказках, которые ты все еще продолжаешь читать: юноша встречает девушку, влюбляется и увозит ее на коне в сторону заходящего солнца».
– Я хочу снова почувствовать страсть, хочу почувствовать себя живой.
– Я тоже этого хочу, – прорычал он. – Ты даже не представляешь себе, как сильно.
– Тогда покажи мне это, – выдохнула она. – Покажи мне… прошу тебя.
Рауль занимался любовью, хотя в его случае это правильнее было бы назвать сексом, с семнадцати лет. Он хорошо знал женщин, знал, что их заводит. Он был настоящим мастером обольщения. Но с Лили Арчер все было иначе. Он не мог подобрать к ней ключа и от этого чувствовал себя не в своей тарелке. Он суетился, волновался, боялся, что причинит ей боль или испугает. Ее губы были мягкими, словно бархат. Они были такими отзывчивыми, жаждущими, ищущими и при этом неуверенными, будто она все еще не знала, как себя с ним вести, будто она заново училась ходить, ощущать вкус, прикасаться, чувствовать. Ее застенчивость вперемешку с кипящей страстностью заставляла его тело болеть от желания. То, как она прикасалась к нему, как ее руки обвивали его шею, как она запускала пальцы в его волосы – все это вызывало в нем желание услышать ее крики. Она издавала тихие стоны в ответ на его поцелуи, но этого было мало. Его член уже жаждал войти в ее тело, но она была еще не готова. Он чувствовал это по тому, как она двигается, отстраняясь от него, словно пугливая лошадь, которой нужно перепрыгнуть слишком высокий барьер.
Ознакомительная версия.
