— Ну уж нет.
— Тогда придется кричать на меня погромче. Можешь даже вставить — о боже! — несколько бранных слов.
Линда во все глаза смотрела на Тони и не знала, как на все это реагировать. Тони не сказал, что официально дает ей отставку, он только инсценирует ее.
— Ты чертов Дэвид Копперфилд.
Он усмехнулся.
— Да, я сам от себя балдею, детка.
— Что это такое? — спросил Алекс и положил перед Линдой газету.
— Периодическое издание. — Линда отодвинула бульварный листок. Она и так знала, что там увидит. — Алекс, это мое спасение. Ты наверняка знаешь о вчерашнем покушении на Мэтьюса.
— Да, и знаю, что ты была с ним.
— Еще бы, на пороге собственного дома. Тони решил обезопасить меня таким образом. Грозился приставить ко мне охрану, еле удалось отвертеться. Представляешь, как бы они обрадовались, если бы увидели, что я вхожу сюда? — Маленький кабинет шефа располагался на десятом этаже типового офисного здания, набитого сотрудниками, как улей пчелами. Линда периодически радовалась, что не работает здесь официально. Гораздо проще быть агентом под прикрытием… ну, так она думала до недавнего времени. — Они бы обделались от радости.
— Линда, где ты нахваталась подобных выражений? У Мэтьюса?
— Да, его стиль поборол мое английское образование. — Она теребила ремень сумки, испытывая настоятельную потребность что-нибудь вертеть в руках. — Если он виновен, почему его пытаются пристрелить?
— Потому что он виновен. — Алекс шуршал бумагами. — Он не угодил поставщикам, он слишком много знает, он грозится сдать всех копам — причин может быть множество, хотя достаточно одной. Вряд ли Тони Мэтьюса хотят убить потому, что он отдавил кому-то ногу в автобусе.
— Он не ездит в автобусах.
— Вот видишь.
— Алекс, я видела его в работе. Человек, торгующий героином, не может так разговаривать с больными детьми.
Шеф помолчал, потом негромко заговорил:
— Линда, я вижу, случилось то, чего я опасался: ты очарована Мэтьюсом. Сейчас тебе кажется, что он не способен совершить преступления, в которых мы его подозреваем, но, поверь мне, это не так. Я работаю в системе уже тридцать лет. Я видел всякое. Видел благообразных отцов семейств, убивавших школьниц и произносивших прочувствованные речи на праздниках в колледже. Видел скромных бухгалтеров, чьи тайные состояния, нажитые на экономии благотворительных средств, исчислялись сотнями тысяч. Видел торговцев героином, которые не испытывают никаких моральных терзаний и ходят в церковь по воскресеньям. И таких, как Мэтьюс, я видел тоже. Они чувствуют себя безнаказанными, потому что их защищает толща денег и работа по правительственным программам. Половина СМИ Мэтьюса пропагандирует официальную точку зрения на политические события. Он ходит к президенту на чай, если выдается свободный вечерок. И в какой-то момент такому человеку становится скучно. Он всего достиг, у него все есть, так отчего бы и не поиграть с законом? Острые ощущения, которых так не хватает. И вот он едет на мексиканскую границу, строит из себя боевика, а его личный самолет тем временем стоит на Карибах, его пресс-секретарь шлет в журналы поддельные снимки, чтобы босс мог насладиться экстремальным отдыхом. Линда, мы запросили все карибские отели. Все, включая клоповники, где останавливается беднота. Мэтьюса не было на курортах два месяца и три недели. Он появился в «Ройяле» на Антигуа за неделю до своего возвращения в Нью-Йорк, провел все время в номере — у бассейна с красотками его никто не видел. Его друг Котман в это время был в Лос-Анджелесе, где неизвестно чем занимался под прикрытием переговоров о покупке кинокомпании, а ассистент Оливия Хедж обеспечивала информационную поддержку здесь. Тони Мэтьюс виновен, Линда. Как только мы найдем доказательства его присутствия в Мексике — снимки, медкарту, свидетелей, что угодно, — мы его посадим и его не спасет никакая федеральная программа. — Алекс умолк.
Линда сидела неподвижно, глядя в лицо шефа. Он прав, а она не права, все, что он говорит, логично и справедливо. Тони может не быть тем, за кого она его принимает, она просто замечталась, влюбилась, создала себе идеальный образ, отшвырнув доказательства. Линда вспомнила, как водила кончиками пальцев по лицу Тони, на мгновение зажмурилась и тут же открыла глаза. Все, она больше не будет прятаться.
— Ладно, Алекс. Но я все равно не вижусь с Тони. Он сказал, что, пока не уляжется ситуация с покушением, он не допустит, чтобы мне угрожала опасность.
— И это хорошо. Ситуация усложнилась, Линда. Этим делом займутся другие, а ты можешь считать свою миссию выполненной.
— То есть я больше не буду с ним встречаться?
— Больше нет. Иди отдыхай.
— Спасибо, — сквозь зубы поблагодарила Линда.
Она вышла из кабинета Алекса, медленно дошла до лифта, спустилась на первый этаж и покинула здание. Сейчас ей не хотелось быть здесь. Все, что говорит Алекс, справедливо. Тони, судя по всему, виновен. Но что-то мешало Линде в так красиво сложенной головоломке. Маленькая деталь, которая беспокоила ее, когда она оказывалась рядом с Мэтьюсом. Что-то было не так, однако она не могла разгадать что. Линде казалось, что эта деталь — ключ ко всему.
Она шла по улице, неестественно выпрямившись, не видя перед собою никого и ничего.
Тони лежал на диване в холле второго этажа, расслабившись и вытянув руки вдоль тела. Глаза были закрыты. В салоне играла музыка — Вивальди, «Времена года». Сквозь нее пробивался стук клавиш: Оливия сидела в кабинете и работала. Тони она велела отстать от нее и не мешать.
Пошли третьи сутки с того момента, как неизвестный недоброжелатель захотел всадить пулю в умную голову Мэтьюса. Обиженного человека следовало вычислить как можно скорее. Врагов себе Тони нажил немало, особенно в последние годы, когда прыгнул выше головы и стал миллиардером. Зависть страшная вещь, толкающая людей на неблаговидные поступки. Тони редко кому-то завидовал. Разве что счастливо влюбленным.
А еще он многих обошел в бизнесе. Не зря над некоторыми его решениями плакали горькими слезами члены совета директоров: Тони умел законно устранять конкурентов. Ему доставляло удовольствие обыграть, но обыгрывал он честно. Это вносило приятное разнообразие в его бурную жизнь. Жаловаться обойденным конкурентам было некуда и не на что, разве только на собственную глупость. Но бизнес такое дело, где все время приходится быть начеку. Тони не жалел проигравших, но и унизить не спешил. Он считал, что по-настоящему успешный человек должен быть благородным, когда это не мешает делу.
