Она наблюдала за эффектом своих слов. Они точно обожгли его лицо. Губы стали тонкими, вздулись желваки.
— Я не мог видеть, как тебя обижают.
— Теперь ты увидел это, правда? — Холодный ночной воздух обдувал ее горевшую кожу. — Какая разница?
Он не ответил. Она спустилась по ступенькам парадной двери и направилась к своей взятой напрокат машине.
— Джейн, подожди.
Она оглянулась с тяжким вздохом.
— Куда ты теперь? — Зеленые глаза полны заботы.
— Помочь одному тупому мужчине раз и навсегда покончить с прошлым. Может быть, пока я буду разъезжать, у другого мужчины хватит мужества сделать то же самое.
Она оставила Шакира с открытым ртом.
Теперь к первому.
Во всем штате Техас не хватило бы алкоголя, чтобы забыть слова, которые он бросил Джейн. Чтобы забыть выражение ее лица, когда он говорил их. Поэтому Бобби остался трезвым. И ныло все — и внутренности, и душа, и то, что было когда-то сердцем. Под крышей конюшни он сидел на душистом стоге сена, привалившись спиной к коновязи. Интересно, размышлял он, наступит ли облегчение, когда до него дойдет, что он выполнил свой обет? Может быть, завтра? На следующей неделе? В будущем году? Когда-нибудь? Или просто возникнет новая боль? От потери женщины, которая стала для него всем, вытеснила печаль утраты отца и сестры.
— Значит, не помогло?
Он поднял голову и увидел ангела в бледно-золотом платье. Черные вьющиеся волосы рассыпались по плечам. Глаза полны гнева и страсти, которую он слишком хорошо понимал.
— Чему не помогло?
— Твоему плану.
— Не знаю, о чем ты говоришь.
— Перестань, Бобби. Твой жалкий план ясен — вернуть себе самоуважение и, занимаясь этим, еще немного и отомстить.
— Почему ты здесь?
Не обращая внимания на его вопрос, она прошла дальше в конюшню.
— Я хочу, чтобы ты сказал мне, что теперь ты счастлив.
Он выругался, забыв о своем стоическом, безучастном настроении и помня только свою утрату и свою боль.
— Дорогая, план заключался в том, чтобы никогда не быть счастливым. Я никогда не буду счастливым. Да, я наконец отомстил за честь моей семьи, уничтожив семью твоего брата.
— Моя семья не уничтожена. — Она наклонила голову набок. — Да, ты обидел меня, глубоко, невыносимо. Но с моей семьей все в полном порядке.
— И с тобой, и с Шакиром? — мрачно спросил он.
Она вздрогнула, но взяла себя в руки и вздернула подбородок.
— Наверное, не сегодня и не завтра, но мы это преодолеем. И я прощу его за то, что он вмешивался в мои дела.
Внезапно он осознал: она простит брата, но никогда не простит его, ковбоя Бобби Коллахена. Так Аль-Найалы снова выиграют. Земля, средства к жизни и девушка его мечты — все остается им.
— После всей лжи опять получился счастливый конец для Аль-Найалов. — Он сплюнул. — Врубаешься? — Больше всего он хотел бы быть сейчас отвратительно пьяным. Чтобы все забыть.
— О лжи не говори мне, Коллахен, — сердито возразила она. — Что ты однажды говорил? Если один человек собирается обидеть другого, он должен ожидать, что увидит свои уши отрезанными. И он получит по заслугам, если обидит кого-нибудь.
— Чертовски правильно. — Он встал рядом с ней. Его сердце билось, точно пойманная птица. — Ударь!
— Не искушай меня.
Он встал ближе к ней. Жар их тел нарастал. Ему хотелось обнять ее, ласкать ее рот, заставить их обоих забыть о том, что случилось сегодня. Но он знал, что это невозможно.
— Я хочу, чтобы ты посмотрел правде в лицо. — Большие зеленые глаза уставились на него. — На свое прошлое и на всех демонов, которые погоняют тебя и требуют действий.
— Я сделал это сегодня вечером.
— Нет, сегодня вечером ты поступил как ребенок. Нужно быть мужчиной, чтобы отстаивать то, чего по-настоящему желаешь. Чтобы послать к черту любого, кто требует отказаться от самого важного.
Похолодев, Бобби так и остался стоять без движения. Никто и никогда не говорил ему ничего подобного. Никто не называл его ребенком. От этих слов у него закипела кровь. Он не ребенок. Он мужчина, который выполняет обещания. И сегодня он это сделал.
— Ты что-то еще хочешь сказать, Джейн? — В его тоне позвякивали льдинки.
Он видел, что у нее дрожит подбородок, что в глазах слезы. Но она покачала головой и подождала, пока высохнут глаза. Потом снова нашла его взгляд и просто и ласково сказала:
— Я люблю тебя, Бобби. Может быть, я дура, что говорю это… что приехала сюда… что снова пытаюсь…
От нежного, доверчивого ее тона его бросало то в жар, то в холод. Но какие-то секунды спустя каждую мышцу его тела свело от злости.
— Я хочу, чтобы ты был в моей семье.
Он вспомнил отца, сестру, битвы, которые он долгие годы вел с Аль-Найалом. Теперь эта битва шла в его сознании. Он почувствовал, как его лицо превращается в маску ярости.
Он — член семьи Аль-Найалов?
— Я лучше сначала умру, — прошипел он сквозь стиснутые зубы.
Он видел, как кровь отлила от ее лица, она порывисто дышала, глаза снова наполнились слезами.
— Если я сейчас уеду, то уже не вернусь, — удалось ей твердо сказать ему.
Но полное значение ее слов было потеряно для Бобби. В этот момент он чувствовал только ненависть к ее брату. А любовь тихо свернулась в клубок в его куда-то провалившемся сердце.
— Прощай, Джейн.
— Я только заберу вещи и сейчас же уеду. — Слезы катились по ее лицу. Она повернулась и пошла к дому.
А он остался один. Снова.
Моторы самолета ревели, готовясь к взлету. Открытая нечитаная книга лежала на коленях. Джейн смотрела в окно. Как ей хотелось уже быть в Эмонде. Связанные деловыми встречами, Мария и Заяд не могли уехать тотчас. Но они предложили Джейн свой самолет, понимая ее желание забыть обо всем. Мать хотела полететь с ней, чтобы поддержать в трудную минуту. Но Джейн ясно видела, что Тара полюбила Абеля и для нее лучше остаться с ним. Они договорились, что Джейн позвонит матери из Эмонда и они решат, что делать дальше. Шакир в свою очередь пытался уговорить сестру пожить в его доме, пока она поймет, чего хочет.
Но Джейн приняла решение.
Она больше всего нуждалась в расстоянии, отделяющем ее от Бобби Коллахена. Странно. Ей не хватит жизни, чтобы освободиться от чувства к нему. Но тысячи миль океанов и пустынь могут в этом помочь. Она закрыла глаза, зная, что события прошлого вечера моментально разыграются в ее сознании, зазвучат в ее ушах. Он скорее умрет, чем войдет в ее семью. Он не хотел иметь ничего общего с ней. Она верила в это. Но она знала, что он любит ее. И что правда порой бывает самой большой обидой. Бобби Коллахен мог любить ее и в то же время бросить из-за семьи. Моторы равномерно гудели, шасси ушли в тело самолета, они оставили позади город Парадиз, штат Техас.
