Его волосы уже совсем высохли, тугие кудри стали мягче, они красиво обрамляли лицо. Фредерико выглядел теперь красивее, чем любая статуя из коллекции его матери. Древние боги были бы горды принять такого, как он, в свои ряды.
Нина осторожно потянулась и коснулась пальцами его кудрей. Ее поразило, что на ощупь они оказались мягкими, как шелк. Ей захотелось взъерошить их, погладить, ощутить их на своем лице и губах.
А почему бы и нет? Ведь он же крепко спит. Нина, закрыв глаза, подалась вперед. Ожидания не обманули ее. Его волосы оказались такими, как она и предполагала. Теплыми, шелковистыми и душистыми. Нина с наслаждением прижалась губами к одному из завитков. Пусть она больше никогда не будет так близко к нему, но ей уже достаточно. Ее вполне удовлетворяет то, что она может теперь тайком любоваться им.
Фредерико что-то пробормотал, но не проснулся, и Нина решила пойти дальше. Она провела открытой ладонью над его грудью, так близко, что чувствовала его тепло. Затем, уже не в силах сдерживаться, опустила руку и коснулась его легким, ласковым движением.
Ей захотелось прижаться к нему губами. Фредерико дышал глубоко и размеренно, и Нина все же сделала то, чего так жаждала. Она прижалась губами к груди Фредерико и с наслаждением ощутила тепло и запах его кожи.
Полузакрыв потяжелевшие веки, Нина почувствовала растущее возбуждение, которое подтолкнуло ее пойти еще дальше. Кончиком языка она провела по завиткам темных волос на его груди. Фредерико тихо застонал, но так и не проснулся.
Нина отстранилась от него и озорно улыбнулась. Она словно попробовала запретный плод, еще более желанный оттого, что недоступен. Нина неожиданно почувствовала, что одного плода ей мало, ей нужен весь сад. Нужен до боли. Нужен его рот, его тело, его сердце.
Что же случилось с ней здесь, на Сицилии? В ней обнаружилась чувственность, о которой она раньше даже и не подозревала. Солнце, жара, красота этого волшебного острова пробудили в ней новые чувства. Может, это потому, что здесь ее родина, вот только…
Нет, сейчас она ни о чем, кроме Фредерико, не хочет думать. Пусть сегодня утром с ней будет только Фредерико и свет жаркого солнца, пробивающийся сквозь занавески.
Не в силах сдержать себя, она, закрыв глаза, прижалась губами к его рту. Все ее тело загорелось, сердце бешено заколотилось. Нина чувствовала себя словно летящая птица, свободная и ни чем не связанная.
Правда, она была не одна. Рот Фредерико шевельнулся под ее губами, и они отправились в полет вместе.
А потом было падение — возвращение к реальности. Нина широко раскрыла глаза. Фредерико каким-то образом очутился на ней сверху; он улыбался. В его тяжелом взгляде горела страсть, и он, кажется, нисколько не возражал против того, что Нина воспользовалась его сном.
— Я же знал, что ты краснеешь не только лицом, — тихо пробормотал он и провел рукой вначале по ее шее, затем ниже, под хлопковой футболкой. Потом он взялся за футболку сзади и стянул ее с Нины.
— Вот видишь? — выдохнул он, глядя на ее обнаженное тело. — Ты такая, какой я тебя нарисовал. Вся призыв и страсть.
Его рот накрыл ее губы, но Нина и не сопротивлялась. Да и могла ли она сопротивляться? Разве этот мужчина не все, что ей нужно? И разве не потому она зашла так далеко, что не сомневалась в том, что он откликнется на ее ласки? Может, так она пыталась избавить его от необходимости что-то говорить? Да, наверное, она действительно стала ловкой особой, но такой ее сделал он, Фредерико.
Нине не было стыдно оттого, что она трогала его, касалась губами его волос и поцеловала первой. Рано или поздно это должно было случиться, так не все ли равно, кто сделает первый шаг?
Фредерико так крепко обхватил ее руками, как будто не хотел отпускать никогда. Его рот, такой теплый и чувственный, прошелся по ее коже. Нина вся пылала, от наслаждения она едва дышала.
— Фредерико, — прошептала она.
Он кончиками пальцев дотронулся до ее губ.
— Не надо, bellissima, ни вопросов, ни ответов. Не надо ничего, что может помешать нам, — тихо сказал он. — Это судьба, а с судьбой нельзя спорить. Не двигайся и дай мне любить тебя так, как я хотел с того самого мгновения, когда впервые увидел тебя.
Нина прижалась к нему. От охватившего ее счастья она закрыла глаза. Что будет, то будет, словно сквозь туман думала она, отдаваясь его страсти и желанию.
Так просто наслаждаться тем, что Фредерико делал с ней. И так просто доставить ему такое сильное удовольствие! У Нины было мало опыта, но тем не менее она как-то сразу поняла все, что нужно. Она провела пальцами по синему шелку его пижамы, затем потянула брюки за пояс вниз и выпустила Фредерико на свободу. А потом, горя желанием и тая, коснулась его обнаженной кожи.
Фредерико оказался великолепным любовником. Его движения походили на отточенные хореографические па. Каждый жест был рассчитан на то, чтобы доставить женщине максимальное наслаждение. Он так неторопливо и обдуманно исследовал ее тело, что Нина под его руками зацвела, как только что раскрывшийся бутон.
У нее внутри разлился жар, и все вокруг словно изменилось. Как будто их обоих охватило яростное и неудержимое пламя огромного костра. Их страсть нельзя было теперь погасить или хотя бы сдержать. Груди Нины и ее рот под ладонями и губами Фредерико набухли, от сосков по всему телу к низу живота пробегали искры.
Она невольно застонала, когда он приподнял ее бедра и приблизился ртом к заветной части тела. Она выгнулась дугой, в этот момент экстаза ей захотелось умереть, а Фредерико пробовал ее на вкус и ласкал до тех пор, пока она не закричала от наслаждения. Нина находилась уже на грани.
Но тут Фредерико выпустил ее.
— Вместе, — хрипло выдохнул он, опустился на нее сверху, развел ее ноги в стороны и быстро вошел в нее.
Нина закусила губу и вздрогнула; она испугалась, что ей будет больно. Но боль так и не пришла, и, когда паника отступила, остались только страстный огонь и Фредерико, который двигался внутри нее.
Все чувства Нины обострились до предела, его страсть была под стать ее страсти. Его долгие, ритмичные движение доставляли ей такое огромное наслаждение, что она потеряла чувство реальности.
Все ее тело пылало, в голове все смешалось, она одновременно плакала и прижимала к себе Фредерико. А он, мокрый и сильный, мерно поднимался и снова опускался на нее, делая все более мощные усилия, до тех пор пока Нина не закричала. Он тоже хрипло застонал и упал на Нину сверху, зарывшись лицом в ее влажные волосы.
Нина крепко прижала его к себе и стала перебирать пальцами завитки волос. Теперь она не таясь могла делать это, теперь она могла делать все, что угодно. Они с Фредерико стали единым целым.
