Кто-то из мужчин отпустил шутку, и все трое расхохотались. И в этот момент Кейн заметил Дану. Тело его напряглось, но лицо осталось непроницаемым. Несколько мгновений, мучительно сдвинув брови, он смотрел на нее так, словно не мог понять, кто она такая и что здесь делает. Затем его внимание привлекло что-то еще, Кейн повернул голову…
Из-за домика появилась желтая машина. На сиденье водителя Дана увидела маленькую девочку в розовой шляпке, украшенной цветами. Педалей у машины не было: ее несли вперед быстрые маленькие ножки в розовых сандаликах. Лихо «подрулив» к самым ногам отца, малышка «затормозила» и выскочила из машины. Теперь Дана видела, что и кофточка, и юбочка на ней тоже розовые в цветочек.
Теперь Кейн не отводил взгляда от дочери. Он поставил бокал пива на скамью возле гриля и простер к малышке руки. Та сняла шляпку и протянула ему.
— Папа, в шляпе мне жарко! — объявила она.
Дана, привыкшая смотреть на детей взглядом профессионального педагога, заметила, что для трехлетнего ребенка Джессика очень умело строит фразу и четко выговаривает слова.
Кейн взял у дочери шляпу и наклонился, чтобы подхватить малышку на руки.
Теперь Дана смотрела уже не отрывая глаз. На девочку. Точнее — на непослушную массу черных, как вороново крыло, кудрей. Точь-в-точь как у нее! Когда Кейн прижал дочку к плечу, Дану охватило странное чувство дежавю: казалось, она смотрит на собственную детскую фотографию.
Сердце Даны разрывалось от боли и смятения.
Как эта девочка похожа на нее… Словно дочь…
Она могла бы быть моей дочерью!
Ей вспомнился рассказ Кейна о том, как он узнал ее на маскараде — не по волосам, а по груди. Такие волосы ему встречались у других женщин. Теперь Дана поняла, что означала эта фраза. Джессика — не ее дочь, а у Кейна волосы не вьются, значит, мать… Леонора… Леонора, к которой он бросился в минуту отчаяния… У этой Леоноры были густые черные кудри — совсем как у нее!
Дана ощутила тошноту.
— Джессика, я хочу тебя кое с кем познакомить, — услышала она далекий, словно из другого мира, голос Кейна.
Он двинулся в сторону Даны. Девчушка повернула голову и посмотрела на нее. Теперь Дана ясно видела в ее личике черты отца: те же темно-карие глаза, точеный прямой носик, резко очерченный рот — хотя у девочки, разумеется, линия губ выглядела мягче и женственнее. Дана знала, что должна поздороваться с Кейном, но не могла оторвать глаз от его дочери… от девочки с такими же, как у нее, волосами.
— Пойду-ка я поболтаю с гостями, — шепнула Джулия и испарилась, полагая, видимо, что ее дело сделано, а дальше все пойдет само собой.
Что ж, правильно поступила, подумала Дана. Ни к чему Джулии становиться свидетельницей обжигающего гнева Кейна.
Дана застыла статуей, не в силах выдавить из себя ни слова. Кейн остановился рядом с ней: малышка у него на руках уставилась на Дану с серьезным удивлением, трогательным на детском личике — должно быть, не понимала, почему незнакомая тетя уставилась на нее, словно на привидение.
— Здравствуй, Дана.
Приветствие Кейна заставило ее поднять глаза. Взгляд его обжег Дану, как если бы она прикоснулась к раскаленной печи. В мозгу тоненько зазвенел сигнал тревоги. Она должна ответить — ответить тепло и радостно, иначе потеряет его навеки. Испытание, которого она, беспечная дурочка, так жаждала, началось: если она проиграет, другого шанса уже не будет.
— Не ожидала… тебя увидеть, — пробормотала Дана, старательно выдавливая слабое подобие улыбки.
— В самом деле? Какой сюрприз, — ровным голосом ответил он. — Это Джессика, моя дочь.
Собрав все силы, Дана встретила серьезный взгляд малышки лучезарной улыбкой.
— Здравствуй, Джессика!
— Здравствуйте, — робко прошептала девчушка. — Это мой папа.
— Знаю.
И это знание… о, предвидеть бы, что знание способно причинить такую боль! Да, Дана знала, что Кейн — отец Джессики. И знала, что сама могла бы стать ее матерью… но судьба — любительница жестоких шуток — рассудила иначе.
— Дана, тебе сока или вина? — окликнул ее Роберт, появившись из кухни с большим кувшином в руках.
Радуясь прекращению тягостной сцены, она торопливо отозвалась:
— Мне, пожалуйста, сока. Спасибо, Роберт.
— Минуточку… — Он повернулся к сервировочному столику, уставленному чистыми бокалами и пластмассовыми стаканами. — А тебе, Джессика? Пить хочешь? Представляю, как ты вспотела, пока разъезжала взад-вперед на желтой машине!
— Ага, вспотела, — подтвердила Джессика.
— Кейн, хочешь еще пива?
— Спасибо, не надо.
Роберт протянул Дане бокал, а Джессике стакан и широко улыбнулся всем троим.
— Кейн, Дэниел рассказал мне, что именно ты дал бизнесу Даны зеленый свет. А Джулия жалуется, что Дана совершенно помешалась на работе, а об отдыхе и не вспоминает!
— Я предупреждал ее, что такая работа потребует напряжения всех сил, — спокойно ответил Кейн.
— А я и не возражаю, — вставила Дана, отчаянно стремясь восстановить самообладание и выйти из неприятного столкновения с достоинством.
— Что ж, иногда надо и отдыхать, и сегодня самый подходящий случай. Присаживайся и наслаждайся жизнью! — С этими словами Роберт подвел их к свободному столику в тени раскидистого дерева. — Тебе, Кейн, наверное, интересно узнать, как поживают твои вложения, — продолжал он, — а Дана, насколько я знаю, готова всем и каждому рассказывать о процветании ее «Детского такси».
— Буду рад послушать, — официальным тоном ответил Кейн.
— Отлично! Садись. Пойду принесу тебе пива.
Таким образом, гостеприимные хозяева свели Кейна и Дану, усадили за один столик и даже подсказали тему для беседы! Все бы хорошо — одна беда: о процветании «Детского такси» Кейн знал все, а Дана никак не могла оторвать глаз от его дочери.
Кейн поставил девочку на землю.
— Джессика, пойди-ка лучше поиграй. Пусть Дана посмотрит, как ты здорово водишь машину.
Малышка поставила пустой стакан, бросила на Дану последний любопытный взгляд и побежала к бассейну, где оставила свою машину. Растрепанные черные кудряшки прыгали по ее плечам. Дана не могла ни говорить, ни думать — только провожала девочку беспомощным взглядом.
— Кажется, нашей любезной хозяйке по вкусу роль Купидона, — сухо заметил Кейн.
— Да. — Щеки Даны пылали от смущения. Она не могла заставить себя поднять глаза. Однако молчать нельзя, надо все ему объяснить! — Мы с Джулией — старые подруги. В тот вечер, на маскараде, мы сидели за одним столиком. И тогда она старалась меня с кем-нибудь свести.
